Гоголь. Страшная месть

В "Гоголе" наследие собственно Гоголя никуда не делось - оно все здесь, в роящихся повсеместно отсылках. Одни сразу в глаза бросаются, иные спрятаны поглубже - как загадочный инфернальный господин без носа.

Вопросов было задано много, и необходимые ответы мы получим, но не все, а лишь те, что нужны для завершения сюжета первого сезона. Ещё больше вопросов останется без ответа, ведь они ведут уже ко второму сезону и расширяют границы придуманной киновселенной.

Фильм-аттракцион на один раз, чёртова карусель, как было сказано выше, – так прокатитесь на ней, пока цирк не уехал, а то чего такие серьёзные?

«Гоголь», обвиняемый часто в примитивности, на самом деле чудовищно сложен. Он словно ячеистая сеть над черной пропастью: из дыр и растрепанных нитей. Не должен держать — а держит, цепко и намертво.

Линии героев в картине самые непредсказуемые, что важно для любого детектива, даже если он мистический. Эта воля вольная в сюжетных виражах, видимо, дала толчок и режиссерской работе.

Фэнтези получилось у авторов лихим и задорным. Будто бы вернулись те любимые критиками времена, когда все вокруг было постмодернизмом и это бодрило и будоражило.

Третий фильм зато обходит первые два по всем параметрам, выводя весь проект на уровень уже чуть выше телевизионного – «Страшная месть» и на большом экране выглядит к месту, а не просто тв-сериалом.

Титанически проделанная работа над ошибками. Материал перестал выглядеть телевизионным, сериальными остались лишь некоторые диалоги, которые местами получились слишком уж камерными.

Из третьей части «Гоголя» мы узнаем кое-что примечательное о зловещей роли графа Бенкендорфа в судьбе петербургской интеллигенции, а также поймем, почему писательский труд во все времена оплачивался из рук вон плохо.

Важный плюс «Гоголя» — открытые им новые просторы, пусть даже кто-то назовёт их безднами. «Самой читающей стране» — соответствующих супергероев.

Разгадка тайны всадника не разочарует зрителя, по правилам жанра им окажется тот персонаж, которого меньше всего ожидаешь увидеть в этом образе.

Третий «Гоголь» порадовал ударной и, прямо скажем, неожиданной концовкой, где кульминация пришлась, как в сезоне «Игры Престолов», примерно на 80% истории.

К третьему фильму создатели окончательно исчерпали повод для демонстрации прелестей задействованных актрис. Оно и понятно - при всём обилии харизматичных мужских образов, здесь имеющую долгосрочное значение инициативу проявляют исключительно женщины.

Наверное, лучшая серия из трех и яркий финал спорного и во многом экспериментального проекта. Создатели доказали, что могут, и не утопила серию ни непохожесть Петрова, ни театральность Меньшикова, ни непопулярный в России жанр мэшап-хоррора.

Авторы поднапряглись, и получилось интересно. Фольклор с колдунами, ведьмами, предательством и местью. Поле черноземное для идей.

Вполне достойное завершение диковатого, но по крайней мере не стыдного сериала.

«Гоголь. Страшная месть» не войдет в анналы отечественного кинематографа примером по-настоящему прорывной картины. Этому виной некоторая неряшливость его авторов, нежелание или неумение смастерить по-настоящему цельное, стилистически выдержанное произведение.

«Страшную месть» можно обвинить, пожалуй, только в излишней пародийности. Причем скорее это пародия не на что-то стороннее, а на первые два фильма, которые действительно изо всех сил пытались напугать среднестатистического зрителя.

Снят он чертовски красиво и профессионально. Но важно помнить, что в заключительной части авторы слегка перемудрили с жанровым винегретом - настолько, что чуть не переиграли самих себя.

Кинофраншиза Баранова заставляет зрителя не только ужаснуться или удивиться, но и понять, что зачастую человек оказывается не тем, кем кажется с первого взгляда, а любовь и добрые чувства могут жить даже в самом черном персонаже, и наоборот.

Это очень богато и качественно сделанный зубодробительный кич с крайне наглой по российским меркам сюжетной линией, в центре которой стоит русский классик украинского происхождения.

Лучшая серия странного, но притягательного российского киносериала.

Сатира, с которой создатели «Гоголя» заигрывали на протяжении всей франшизы, к концу ее вышла на совсем смелый уровень – от политической, которая есть и в заключительной части кинопрокатного «Гоголя» к сарказму, способному «перевернуть в гробу» всех поклонников настоящей русской литературы.

«Гоголь. Страшная месть», несмотря на нарочитую эффектность, слегка повышенное количество воскрешений и слишком вычурные кривляния некоторых персонажей, может доставить немало удовольствия.

Именно неожиданные (совершенно неожиданные, заставляющие узреть события в новом свете) фабульные повороты, один за другим ошарашивающие публику по мере неумолимого приближения развязки, воспринимаются чуть ли не главным оправданием всего амбициозного проекта.

Финал, как и положено качественно исполненному фарсу, выстреливает многоуровневой канонадой из тесно развешанных ружей под аккомпанемент плотно расставленных роялей.

Набедокурили другие, а стыдно почему-то тебе — и за байку о похороненном заживо Гоголе, и за сбежавший у сифилитика нос, и за галушки, и за вечера на хуторе. Неловко даже в зале кинотеатра сидеть, ведь сериалы дома на диване смотреть положено.

Нормальным «Гоголь» не может и не хочет быть. Он хочет быть мейнстримным, увлекательным и прикольным, но понимает это по-своему. Он плевал на адекватность, оригинальность и уместность.

Чем дальше ты смотришь, тем сильнее вымывается атмосфера Диканьки, тем меньше чувствуется влияние настоящего Николая Васильевича и его талант, история окончательно сворачивает на путь бездумного копирования голливудских штампов.