Маяк

Основная сила фильма - в диалогах. То, как они написаны и поставлены, и то, как их раскатисто, с надрывом разыгрывают Паттинсон и Дефо, - опыт неповторимый.

Эггерс намеренно не раскрывает его мистическое значение, полагаясь на полет фантазии зрителя. Вообще, «Маяк» — это кино, открытое к миллиону различных интерпретаций, широта и глубина которых зависит от самого интерпретатора.

«Маяк» — слепок мужского мира со всеми его забавными и стыдными подробностями, телесными выделениями и старыми ранами, сексуальностью и импотенцией, маниями и слабостями, соперничеством и насилием, замолчанным и проговоренным вслух.

Когда появилась «Ведьма», стало окончательно понятно, что хоррор способен быть артхаусным, способен иметь художественную ценность. Выбранные Эггерсом периоды заставляют его выбирать определенную эстетику, не свойственную жанру в его чистом виде. Да, это безупречный и непростой сценарий, отличные актёрские работы, интересный взгляд камеры. Но это всё же ещё и очень страшно.

Режиссер создал историю о вековой борьбе, которая наиболее удовлетворительно выражена не только в противоборстве на экране, но и в самой драке этого фильма между чистым жанром и его отклонениями.

Если же вы в принципе хотели какого-либо развлечения, то смело идите мимо "Маяка". Это абсолютно не "оскаровское", совершенно не попсовое кино, аудиторией которого являются эстеты и критики.

Все вместе выплавляется именно в зрелище — фантастическое и завораживающее, пугающее, но не отталкивающее. Ну и да, это, видимо, правда новое слово в жанре триллера — все-таки так радикально с фрейдизмом, как Эггерс, никто из мастеров жанра не порывал.

Четкость линий и морочность происходящего в итоге складываются в картину экзистенциального постапокалипсиса, который характерен для кинематографа Белы Тарра, о котором Эггерс отзывается с большим уважением (поминая попутно и Бергмана, и Уэллса).

Для одних это будет фильм ужасов про клаустрофобию, сводящую с ума. Для других – комедия о том, как весело напиваться с другом до беспамятства, переживая таким образом жизненные кризисы.

Стилистически выверенный сюрреалистический фильм с многовариантным сюжетом, атмосферой лавкрафтовского ужаса и отсылками к мифам о Протее и Прометее.

При всех очевидных сравнениях с творчеством Лавкрафта, подход Эггерса даже, пожалуй, ближе к Эдгару Аллану По, мастеру макабрического ужаса, которому были не чужды сарказм и злая ирония по отношению к своим героям.

Темами фильма становятся подавленная сексуальность, искупление грехов и поиски похищенного у Гефеста священного огня – в фильме, как ни странно, в этом качестве выступает сам маяк, чья фаллическая форма лишний раз напоминает о фрейдистском понимании личностей протагонистов.

Режиссер виртуозно создает атмосферу безумия и ракурсом, и музыкой, и вплетением фантасмагорий вроде русалок, морских богов, гигантских волн и по-хичкоковски жутковатых чаек.

Отличная иллюстрация безумия и мистики, которая с головой погружает в этот страшный и серый мир, откуда нет выхода.

Фильм стилизован под ужастики 1930-х — не только черно-белой гаммой, но и форматом изображения. Экранное пространство сжато в архаичный квадрат, что сразу же вносит дискомфорт в зрительское восприятие.

Давление на мозг такое чудовищное, глаза так судорожно внимают визуальный ряд, что фильм Маяк растворяется. Его не оценить, не вспомнить. Лишь черно-белые вспышки и хруст волны на скалах, топор и обнаженный силуэт.

Все это сплетается в одну психоделическую паутину, которая постепенно накрывает и героев, и зрителей.

Здесь время – условность, в которой вязнешь, как в липком кошмаре. Всё, что нас окружает, запросто может расплавиться в горячечном бреду отуманенного сознания и принять новые, неведомые воображению формы. Только иррациональный ужас, который невозможно объяснить – вот то единственное, что может тогда привести в чувство.

Зрителю принять условность «Ведьмы» и «Маяка» так же просто, как герою Паттинсона, угодившему в зазеркалье, сотканное из ритуалов, примет и суеверий, слететь с катушек.

Литературные отцы-пугатели в большинстве случаев стеснялись такое описывать и предпочитали прятать под многозначительным «и на этом запись в журнале оборвалась» (иной раз с последующим многоточием). А Эггерс вот не постеснялся и показал, а само трактование оставил на откуп зрителю. Дескать, понимайте как хотите. Ну и Дагон ему судья.

Картина выдающаяся, невероятно кинематографичная и, что уж там, весьма жуткая, способная примирить между собой две совершенно разные аудитории: адептов высокопарного фестивального кино и простых потребителей кинопродукта как легкодоступного способа развлечься.

То тут, то там активно прорезается граничащая с китчем высокопарность, однако фильм до ужаса грамотно сбалансирован. В попытке уравновесить собственный пафос «Маяк» не чурается рифмовать, простите, пердеж с корабельным ревуном, семяизвержение — с брызгами волн, а героя Паттинсона — дважды облить фекалиями.

Необычное кино, которое придется по вкусу тем, кто доверится актерам и режиссеру; история о проблемах, с которыми сталкивалось большинство из нас, пусть временами и изложенная языком абсурда.

Мрачное путешествие в ад человеческой души, в котором все мелочные страхи, комплексы и потаенные желания всплывают наружу после бури.

«Маяк» — стопроцентно зрительское кино. Специфическое, в меру провокационное, не в меру красивое, но только развлечения ради.

Эггерс снял сюрреалистичное, самобытное кино, которое, к тому же обращается к древнегреческой мифологии — режиссёр по-своему интерпретирует миф о Прометее (похищение божественного огня для смертных).

Второй фильм Эггерса сложно оторвать от первого, «Маяк» и «Ведьма» идут общими тропами, пусть и в разных плоскостях. Через мифы и фольклор режиссер последовательно описывает разложение человеческого сознания, потерю идентичности и поражение в борьбе с внутренним злом.

Другие арт-хорроры — «Сторожка», «Ветер», Преисподняя» — не брезгуют ни скримерами, ни слепыми зонами, ни звуковыми приемами. «Маяк» же настолько хорош в стилизации, что мнит себя сверстником Эдгара Аллана По — и не собирается считаться с почти двухвековой эволюцией жанрового ремесла.

Смотреть на эти кроненберговские метаморфозы жутковато и неуютно – как будто с экрана льется грязная ледяная вода.

Блестящая тематическая прогулка по морским просторам, но одновременно с этим перегруженный излишними фрагментами бриколаж из отсылок ради отсылок.

Маяк» часто выглядит фантастически эффектно — как свихнувшаяся старинная фотография, — и среди галлюцинаций, в которые то и дело беззвучно проваливается реальность, есть несколько превосходных образов, чего стоят одни превращения Томаса.

Это талантливая стилизация под шедевры экспрессионизма, разворачивающаяся в конце XIX века, — приемы немого кино работают на создание пугающей атмосферы, размывающей границы между реальностью и воображением.

Единственный вывод, который однозначно можно сделать из абсурдистского хоррора Эггерса, прост: искусство, как и безумие, циклично.

Ради того, чтобы как минимум оценить необычное визуальное исполнение и шедевральный актерский перфоманс, прекрасно работающих на чувство саспенса — «Маяку» стоит дать шанс.

Советовать такое кино всем и каждому — точно нет. Отправлять на него тех, кто не бесится из-за неспешного разгона истории и готов к мазохистскому наслаждению от отталкивающих деталей, — да.

Гипнозитирующее стилем нетипичное полотно в жанре хоррора, которое отдает дань уважения классике старого жанрового кино и литературе. Оно восхищает блестящими актерскими работами и пробирающим до костей звуком. Но не впечатляет сценарием.

Чего фильму точно не достает, так это ощущения эмоциональной сопричастности. Созданный Робертом Эггерсом сюрреалистичный мир герметичен, а персонажи настолько верны своему продуманному разложению, что не нуждаются в соучастии. Для страха, злости или сочувствия нет повода.

От безысходности начинаются отчаянные поиски замены. Макгаффин на верхнем ярусе фаллического символа старик стережёт как зеницу ока - остаётся веселиться с ним на пару как в последний раз под действием горючих жидкостей. Внимать пространным экспрессивным монологам заядлого театрала, люто вращающего выпученными глазами.

Неприятное кино. Выносящее мозг. Только для любителей артхауса.