Курск

И эпическое исчезновение лодки в морской пучине, и сновидчески-поэтичные подводные съемки, и репортажно-нервные сцены катастрофы, напоминающие о стилистике «Догмы 95», превращают «Курск» в захватывающее зрелище, с лихвой компенсируя огрехи простодушной драматургии.

Мы, когда смотрим фильм, знаем, что никого не спасти не удалось, но почему-то всё равно верим в возможность спасения — и в этом высокий драматизм картины.

Благодаря иностранным кинематографистам цикл завершен — после гнева и отрицания наконец-то наступило принятие. Может быть, придет черед и работы над ошибками.

До нас пытаются донести мысль, что риторика «холодной войны» давно покинула авансцену, оставив после себя даже не выжженное поле, а хмурое промозглое безвременье.

Российская реальность 2000 года изображена достаточно точно, хотя и с неизбежными странностями в отдельных сценах, присутствующими практически во всех западных фильмах о нашей стране, но в целом они не режут глаз.

На фоне «Чернобыля» «Курск» выглядит недокрученным, бледным и скучным, крутой здесь только состав создателей, музыка Александра Деспла и несколько режиссерских находок. Однако сравнивать нам все равно не с чем, в России картину про Курск не сняли, и едва ли это произойдет.

Несмотря на легкое ощущение карикатуры на жизнь российских подводников, действия которых в начале картины кажутся надуманными и переигранными, у создателей фильма все-таки получается нащупать пульс и поместить зрителя в самый центр событий, заставив пережить ужасную трагедию вместе с экипажем подводной лодки, прочувствовать ту боль, которую испытали родные погибших.

Посторонний взгляд на события тоже важен, если он к тому же лишён ныне распространённой пристрастности Запада ко всему, что имеет отношение к России.

Да, качество выделки у «Курска» ниже, чем у «Чернобыля», как и уровень создаваемого авторами художественного напряжения, но за свои усилия они, тем не менее, заслуживают благодарности.

Фильм слишком редко находит ту пронзительную высокую ноту, которую дважды, в начале и в конце, берет хор, поющий (совместная работа Александра Деспла и Алексея и Натальи Айги) странное и страшное: «Время не слышит, но нас оно ждет, но нас оно ждет».

Режиссёру хорошо удалось подчеркнуть сцены отчаяния, и невольная клаустрофобия во время просмотра даёт о себе знать. Актёрский состав также со своей задачей справился.

Винтербергер в итоге никаких катастроф снимать не стал, а попытался пойти наиболее логичной дорогой: из одного из самых драматических эпизодов в современной истории России сделать драму. Получилось ли? Скорее да, но только не для знакомых с отечественными реалиями глаз.

При желании тут можно углядеть что-то вроде мета-стилизации — мол, кино такое лишенное воздуха и невыразительное, потому что другим ему не позволили быть рамки режима. Так рассматривать «Курск» может и любопытно, но тогда костью в горле встает единственное авторское включение Винтерберга за весь фильм — изменение соотношения сторон, обрамляющее трагедию в тесном квадрате кадра.

Винтерберг добавляет важный и характерный для режиссёра лейтмотив — детей, которые по вине бюрократов остались без отцов. Благодаря этому в фильме всё-таки появляются сильные сцены, но их крайне мало, чтобы оживить двухчасовую картину.

«Курск» ничего не бередит, не лезет пальцем в исторические и политические раны, он едва-едва треплет зрителя за щечку, проходит по фактам бережной походкой ребенка – от его лица, кстати, и снята картина.

От серой наивной дымки фильма остается осадок, вызванной, впрочем, не драмой шаблонного формата. Это горечь от самого факта, от универсальной трагедии, от злости на цену, которую платишь за неумение признать ошибки.

«Курск» — художественное кино, по большей части лишенное художественной ценности. Фокус с изменением формата кадра можно вообще не заметить, а интернациональный звездный состав скорее отвлекает.

Если же так случилось, что о «Курске» вы не знаете совсем или знаете мало, то можно идти и выплакаться. Это не историческая реконструкция, а фильм на тему. Он вряд ли может оскорбить, но точно заставит задуматься.

Шаблонное кино про одну из главных отечественных трагедий XXI века.

Главная проблема фильма вовсе не в том, верна такая теория или нет. Дело в другом. К сожалению, Томас Винтерберг (снявший «Охоту» и «Торжество» соавтор манифеста «Догмы», ближайший «соратник» и единомышленник Ларса фон Триера) и продюсер картины Люк Бессон в этот раз пришли с фильмом абсолютно безликим: блеклым и проходным.

«Курск» — действительно, получился далеко не шедевром, это довольно скучное и предсказуемое кино с набором штампов и банальностей. Но напомнить об одной из самых больших российских катастроф в послевоенной истории, особенно в преддверии ее 20-летия, явно не лишне.

«Курск» сразу ― это вроде бы признание героизма настоящих жертв трагедии, но сделанное таким будничным и официозным тоном, что его ценность нивелируется мгновенно.

Очень редко «Курск» вспыхивает и заставляет сердце стучаться чуть чаще, но кажется, что это не заслуга картины Винтерберга, а наши общие, национальные фантомные боли.

В фильме, одной из центральных линий которого создатели вроде бы сделали эмоциональные терзания выживших после взрыва торпеды и заточенных на подводной лодке моряков и их жен, все выглядит настолько сухим и выверенным, что невольно и с тоской вспоминаешь зарубежные и российские фильмы-катастрофы на схожую тему.

Фильмы-катастрофы могут или держать зрителя в напряжении, или вызывать у него сострадание, — но добиться хотя бы одной из этих эмоций в российском прокате «Курску» было бы сложно.

Это всё ошибки не случайные, а принципиальные, ломающие всё, вызывающие уже даже не смех, а раздражение. Да, флотские начальники и товарищ верховный главнокомандующий врали всю дорогу, но не так, да, наши не хотели пускать норвежцев, но не так, да, она утонула в результате взрыва торпеды на борту, но не так.

«Курск» — фильм не только откровенно ненужный и популистский, но и чертовски безликий, как, например, «Горгород» Оксимирона спустя почти четыре года, или как скандал вокруг «Матильды», или как запрет «Смерти Сталина».

Он скучен настолько, что отбивает желание даже придираться к экранным глупостям. Авторы искренне считают, что грибы в России собирают исключительно с голодухи.

Сцены на поверхности, где человеческие жизни разбиваются о бездушные политические расклады, получились более эмоционально заряженными. Но в целом с мечтой снять честную и жизненную историю «Курска» произошло то же, что с самой подлодкой. Она утонула.

Это первый фильм о «Курсе» вообще, и он дает возможность миру узнать, что такая трагедия случилась. На показе некоторые западные коллеги были уверены, что все закончится хэппи-эндом — их ждало разочарование. Возможно, плохая картина Винтерберга проложит дорогу другим — хорошим.

Конечно, фильм Винтерберга заставит кого-то из зрителей открыть статью в «Википедии» и прочитать о погибших. Но какими людьми они были, из «Курска» узнать невозможно. Здесь они лишь набор штампов «семейный человек», «толстый кок», «говорливый технарь». А штампы не жалко.