Бесславные ублюдки

"Бесславные ублюдки" - лучший киноманский релакс за несколько последних лет. В фильме могут говорить минут двадцать без перерыва, просто сидя в пивной за столиком - и при этом от экрана не оторваться. Постановка сцен у Квентина шедевральна: он десять лет писал сценарий "Ублюдков" и, кажется, столько же думал над каждым кадром - по этому фильму можно изучать искусство кино, настолько он совершенно сделан. "Ублюдки" неожиданно для всех оказались про великую силу кино, которое может спасти, изменить историю, сжечь дотла или сохранить жизнь. Кто сказал, что кино - это размашистые блокбастеры или унылые драмы-сопледавилки, и оно должно следовать жанровым законам? Тарантино наконец собрал воедино все, что он знает, умеет, думает и чувствует про кино, и сделал из этого безбашенный фильм-гимн. Несмотря на то, что в нем происходит: вполне тянет на шедевр.

Cмотреть, однозначно смотреть. На что Тарантино замахнулся - то он и осилил со своейственным ему талантом. Ибо этот парень ЗНАЕТ, КАК СНИМАТЬ КИНО. В конце концов, если Всеволоду Владимировичу Штирлицу можно было шпионничать в самом логове врага и водить за нос самого старину Мюллера, то почему Абраму Гивиевичу Чингачгуку нельзя расфигачить башку нацику бейсбольной битой? Захотел Тарантино разом выиграть Вторую мировую войну - и выиграл. Почему? Да потому что ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА!

«Ложь, сказанная сто раз, становится правдой». Тарантино, подтверждая это каждым кадром, заставил зрителя поверить в немыслимую дичь. Два с половиной часа ты переживаешь за судьбу оживших марионеток из гран-гиньоля, потом в полной уверенности заявляешь, что иллюзии подчас действительно могут многое изменить. В итоге выходишь завороженный из кинотеатра, понимая, что перед глазами пронеслась целая жизнь, из которой, следуя традициям, вырезали все самое скучное. Как ни странно, это и есть кино в своем истинном предназначении.

В «Бесславных ублюдках» Тарантино снова признается в любви мировому кинематографу и показывает блестящее знание его истории не только методом цитирования киноприемов. Не раз с экрана звучат имена прославленных немецких режиссеров Лени Рифеншталь и Георга Вильгельма Пабста, а министра пропаганды Йозефа Геббельса он называет германским Дэвидом Сэлзником в честь знаменитого американского продюсера. Все это вызывает улыбки умиления на лицах профессиональной публики. Предыдущая картина Квентина Тарантино – «Доказательство смерти», целиком построенная на бессмысленном смаковании насилия, создавала ощущение, что мастер исписался, и больше ему нечего сказать. Гибель его героев не вызывала ни жалости, ни отвращения. Галерея эффектных кровавых гэгов и ни одной глубокой мысли, - с таким впечатлением большинство зрителей выходили с просмотра этого фильма. Новая работа режиссера – этот великолепный коктейль из жестокости, черного юмора, саспенса и абсурда – вернула ему корону.

"Бесславные ублюдки" обещают стать самой прибыльной картиной неоклассика. Тут всего с избытком: Брэд Питт и его челюсть, солдат по прозвищу Жид-Медведь с бейсбольной битой и накрашенными печальными глазами (его играет Илай Рот), психопатический Тиль Швайгер, полковник Ханс Ланда, садист и фетишст, эсэсовский сыщик, циник и негодяй (его играет австриец Кристоф Вальц, получивший за эту роль каннский приз), смерть кинокритики, смерть кино в пламени еврейской мести. Диалоги все так же головокружительны, качаясь, вдобавок, в свинге из четырех языков, на которых снят фильм. Игра в шарады кончается одной из самых абсурдных и самых жестоких перестрелок в кино, игра в кино приводит к бесконечному упоминанию Пабста и Клузо, а кинопленка, оказывается, годится не только для интертеймента. И после полыхающего финала ничем, кроме взрыва в зале — уже не динамита или чего-то столь же опасного, а радостного нутряного зрительского вопля — фильм закончиться не может.

Несмотря на столь гротескный антураж, режиссеру и сценаристу Тарантино удалось снять довольно нескучный фильм-анекдот с интересным, лихо закрученным сюжетом и потрясающим признанием в любви к игровому кино. Есть в фильме и саспенс, и трэшак со скальпами, есть и неплохой музон от Эннио Морриконе и Дэвида Боуи, есть и забойный юмор, построенный на типично тарантиновских диалогах. Не хватает только Сталина в шапке-ушанке, так бы вся клиника была в сборе. Актеры подобраны неплохо и выкладываются по полной. Особенно хочется отметить игру Кристофа Вальца, исполнившего роль хитрозадого полковника Ганса Ланда, – в этом фильме он переиграл всех, включая Брэда Питта (которому, кстати, не идут усы). В общем, два с половиной часа пролетают незаметно. Поклонники творчества Тарантино определенно будут в восторге.

Затянутые первые две трети? Плевать. Снова этот идиотский посыл "Янки выиграли Вторую мировую"? Подумаешь. Мало заглавных бесславных ублюдков? Не беда. Кино удалось — это факт. А значит, новые работы Квентина мы будем ждать с куда большим нетерпением.

Тарантино снял не то чтобы очень сильное, а скорее «забавное» кино, вот именно что — забавное. Понятно, что мастерство и талант не пропьешь и не прокуришь, сколько косяков с Питтом не приколачивай. Автору этих строк, настроившемуся на волну обычного, неискушенного зрителя, все эти два с половиной часа не было скучно следить за происходящим на экране, несмотря на некоторую диковатость увиденного. И это уже немало, хотя от былого задора и удивления, что ждал и получал от предыдущих работ режиссера раньше, мало что осталось, это факт. Но лучшее, что можно сделать заходя в кинозал — это не думать обо всем об этом. Хорошего кино — а это, все же, хорошее кино — много не бывает. А то, что оно, скорее всего, не покажется шедевром кинематографии — уже несущественные детали.

Завершив второй частью дилогии «Убить Билла» многолетнее объяснение в любви к Уме Турман, начатое еще в далекие времена «Криминального чтива», Квентин Тарантино решил избрать себе для любовного признания объект, если можно так выразиться, более универсальный. И этим объектом стало кино. В «Бесславных ублюдках» Тарантино не столько пофантазировал – в излюбленной своей манере – на тему Второй мировой войны, сколько спел восхищенный гимн важнейшему из искусств. Годы работы в синематеке наконец-то принесли соответствующие плоды.

Тарантино впервые в своей карьере взялся за конкретно историческую тему, причем выбрал сходу один из самых сложных ее вариантов – про войну шутить до сих пор себе позволяли либо британцы в «Мистере Питкине в тылу врага», либо создатели «гитлеркапутов», про которых и говорить-то неудобно. Тарантино не пытался представить свою версию событий и ни в коем случае не собирался ерничать. Вместо этого он если не раскрыл, то наглядно показал сам механизм фокуса, благодаря которому многие теряют всякую волю от его фильмов, и что в них, судя по всему, важно лично для него. Любая история, за которую он берется, становится частичкой его собственной реальности. Причем он ее не то чтобы придумал, а очевидно живет здесь сам и гостеприимно пускает пожить туда зрителя, понимая, что для него это единственная сравнительно доступная параллельная вселенная. Мир этот если не лучше, то уж точно веселее нашего – месть подают холодной, а часы становятся смыслом жизни и смерти. Теперь мы знаем еще и то, что кино здесь – штука посильнее фаустпатрона.

Квентин движется, в принципе, в том же направлении, вместе с тем доказывая оригинальность личного пути, уже не делая (подобно старшему коллеге) чёткого разграничения, а – смело смешивая разные условности в одном произведении. Знаменательно, что рабочим названием сценария, над которым он трудился около десяти лет (!), служило выражение «Однажды в оккупированной нацистами Франции», которое в итоге получило статус заголовка первой главы и рекламного слогана. Это обстоятельство сразу обнажает родство тарантиновского замысла чаяниям Серджио Леоне, использовавшего аналогичный зачин1, намекая на процесс тотальной мифологизации2 соответствующей эпохи и, кроме того, заявляя о намерении представить исчерпывающую антологию художественных приёмов из арсенала корифеев жанра (вестерна и гангстерской ленты). Да и процедура не является новой для Квентина Тарантино, всего лишь обратившегося к очередному разновидности – военному фильму, давно обросшему штампами вроде вылазок героев-одиночек, преследования евреев, покушений на командование нацистов и т.п.

Для истории (не будем произносить серьезное слово «драма»), тем более военной, недостаточно аллюзий. Прекрасные диалоги — тоже не выход: те четыре типично тарантиновских круглых стола, которые есть в фильме, оказываются не больше чем самоценными этюдами на одну тему. Конечно, они прекрасны: герои слово за слово (на четырех языках!) плетут интригу, саспенс сгущается, камера все быстрее обегает посиделки, подозрения усиливаются… Сыграно все с душой: Кристоф Уолтц оттесняет в тень Питта, никому вообще неизвестная француженка Мелани Лорен стоически выдерживает красноречивые паузы, даже Дайан Крюгер выглядит как живая. Но это все никакой не экшен, а «17 мгновений весны». Штирлиц шел по коридору… Только тут во время самых эмоциональных сцен актеры даже не ходят, а сидят. Есть и подобие морали: кино спасет мир. Уверен, Рифеншталь тоже так думала. Все эти претензии в мелочности, отсутствии цельности и неспособности сказать что-нибудь по существу предъявлялись Тарантино и раньше, но тут, в свете выбранной им темы, проколы становятся особенно заметны.

«Бесславные ублюдки» не то чтобы чудовищно плохи — скорее, они как-то обидно бессмысленны, особенно для фильма, которым так долго дразнили твоё воображение. Вместо предполагаемого военного эпоса Тарантино рассказывает нам анекдот — долго, обстоятельно, с огромной кучей совершенно ненужных подробностей, постоянно хихикая в кулачок от наслаждения собственным остроумием. Когда же дело доходит до соли шутки, выясняется вот что — она, конечно, довольно хороша, но только не в качестве главного и, кажется, единственного фокуса двух с половиной часового фильма про войну, снятого на трёх языках. Выстраивать фильм подобного размаха вокруг мысли подобной глубины — дурацкая растрата творческих ресурсов всех вовлеченных в дело.

Мир не перевернулся, режиссер Тарантино выпустил новый фильм. «Бесславные ублюдки» не настолько плохи, чтобы завязывать культурологическую дискуссию о том, чем заполнится место между постмодернизмом и концом света. Другое дело, что с Тарантино произошло то, что по определению могло произойти с кем угодно, но только не с ним – он написал не то, чтобы плохой, но обескураживающе бесцветный сценарий. И именно из-за этой бесцветности «Ублюдков», в отличие от других фильмов мастера, категорически не хочется пересматривать.

Еще недавно казалось, что последнее из чувств, которого может лишиться Тарантино, — это чувство стиля. Он может сойти с ума, может потерять совесть, может впасть в маразм и забыть, допустим, фильмографию Цуй Харка, но уж стиль ему не изменит никогда; как так, он же и есть — стиль. Однако это случилось, и случилось как-то совершенно внезапно. «Доказательство смерти» трудно назвать большой творческой удачей, но это был, так сказать, рабочий момент, мир не перевернулся. «Ублюдки» же именно обескураживают — и именно своей рыхлостью, невнятностью, эклектичностью, провалами вкуса и перепадами интонации. Непонятно, что вообще можно сказать на выходе из зала, помимо «это че было?».

Это больше похоже на антиутопическую мангу, в которой всё перевёрнуто вверх дном, смешное вальсирует со страшным, диалоги заменяют сценарий, а действие протекает в сумме минуты за три хронометража, всё остальное время замирая в бесконечном рапиде под уже не раз слышанную музыку. Так и идёт этот двух с половиной часовой кинопоказ, переходя с языка на язык, захлёбываясь смехом и неудержимыми киноманскими восторгами, под фантастическую картинку, бесконечную и прекрасно-бесцельную, как сама жизнь. Наш любимый режиссёр снял для нас прекрасную, удивительную, восторгающую, безумно смешную, ужасно трагичную, невероятно артистичную не оставляющую тебя ни на секунду занудную бессмысленную х...