Анатомия падения

Это, конечно, не просто история брака, в котором настоящую любовь и уважение постепенно замещают злость, раздражение, обиды, ревность, предательства, непроработанные травмы. Это история брака между творческими людьми, которые еще и пытаются работать на одном поле – в данном случае литературном. И когда Самюэль понимает, что жена его в этом смысле обыгрывает, он просто не может с этим смириться: хрупкое эго не выдерживает.

«Анатомия» демонстрирует сложную диалектическую природу истины и иллюзорность объективного восприятия реальности, которую каждый понимает по-своему. Существует ли истина, если её приходится собирать из сплетен, слухов, полузабытых фактов, неверно понятных слов и всевозможных догадок? Если даже память под воздействием эмоций выдает ложные воспоминания. Жюстин Трие уверяет, что истина не очень-то отличается от веры. И когда поиски правды заводят в болото сомнений, ничего не остается, как просто принять решение и назначить истину самому.

Из сильной, на первый взгляд, судебной драмы, «Анатомия падения» превращается в пронзительную историю о распаде и одиночестве, в тишине которых остается теперь уже несуществующая, неотремонтированная, как их дом, семья. Далеко не новая история о браке оборачивается в расследование и поиски причин того, что этот союз разрушило и был ли он, с самого начала, обречен.

Используя глубоко чуждый Франции жанр процедурала — ведь это единоличная вотчина Голливуда, — Трие рассуждает на сугубо философские темы, главную из которых можно сформулировать так: где заканчиваются факты и начинается их интерпретация? По сути, это разговор об анатомии искусства.

Захватывающая и прекрасно написанная драма о боли и взаимных обвинениях, которые стали повседневностью в семье двух амбициозных, но неудовлетворенных собой писателей. Неудивительно, что картина Жюстин Трие так точно попала в нерв публики. Главная сила «Анатомии падения» в том, что она передает смятение и растерянность современного человека, утратившего всякие ориентиры.

По сути, это не фестивальное кино — в отличие от большинства его конкурентов по каннскому конкурсу. Но победила «Анатомия падения» заслуженно.

Здешняя центральная мысль, даже не мысль, эмоция, не о столкновении социального положения мужчин и женщин, не попытка занять патриархальный трон, унизить или возвысить по признаку гендера, не способ сказать, будто женщина тоже сильна и тоже может быть злодеем (да и был ли здесь таковой).

Закономерное продолжение генеральной линии интересов Жюстин как режиссерки. Очередная семейная драма непонимания здесь маскируется под причесанный детективный триллер с выкрученными цветофильтрами и яркостью картинки на максимум. Подобный формалистский подход, пожалуй, является главным преимуществом картины — тонко сконструированный визуальный и, что очень важно, аудиальный слой истории ставит этот фильм в ряд с выдающимися образчиками европейского формализма.

«Анатомия падения» умудряется быть похожей на все сразу и ни на что одновременно. В киноязыке постановщицы угадывается влияние бергмановских «Сцен супружеской жизни» и «Брачной истории» Ноа Баумбаха, изучающих разрыв семейных уз. Зритель обязательно вспомнит и о судебных драмах с зубодробительными словесными перестрелками.

Режиссер размывает грань между реальным и вымышленным, истиной и ложью — и предлагает зрителю самому разобраться в происшедшем. Решение суда объявляется в самом конце картины, но остается недосказанность, которая заставляет мысленно возвращаться к содержанию фильма и анализировать слова и поступки героев.

При всей скупости конструкции и стиля «Траектория падения» обладает великолепным ритмом. Диалоги не только литературны, но и совершенно достоверны, а медленно разворачивающаяся интрига обходится без шокирующих поворотов и роялей в кустах.

Основной прием Трие — недосказанность. История семейной жизни Сандры и Самюэля раскрывается во всей полноте постепенно. Зрителям предлагают присоединиться к присяжным в суде и решать, совершила ли жена убийство и кто виноват в крахе семейной жизни. С каждой новой деталью, которая выясняется во время процесса, сюжет становится всё более увлекательным, но и запутанным, всё дальше отходя в сторону от преступления.

Только на первый взгляд Трие снимает судебную драму или даже детектив. Она исследует «анатомию падения» как сложную вязь взаимоотношений в семье двух амбициозных писателей и взаимодействия полярных сторон внутри самой непредсказуемой героини.

Нетрудно усмотреть символизм в том, что автор фильма делает главным свидетелем вероятного преступления ребенка, который почти ничего не видит, но с самого начала выражает твердое желание понять происходящее. Поглощенные своим соперничеством герои, меряющиеся писательским талантом, даже не замечают, какой удивительный сын у них растет, не похожий ни на кого из своих невыносимых родителей, — по сути никакой не инвалид, а наоборот, маленький Макиавелли, проницательный и рассудительный, потихоньку ведущий свое собственное внутреннее расследование.

Драма держится на удивительной Сандре Хюллер («Тони Эрдманн» Марен Аде, «Зона интересов» Джонатана Глейзера), которая одинаково убедительна и как возможная убийца с вспышками гнева, и как очевидная жертва — обстоятельств, отношений, предвзятости. Трие писала сценарий специально для Хюллер.

Пусть фестивальный статус никого не пугает: «Анатомия падения» — это предельно понятное кино, прозрачное, как горный воздух близ французского Гренобля

Трие и не стремится сделать из героини святую. Режиссёр только осторожно напоминает: женщине, которая хочет защитить свои интересы, иногда приходится быть хищницей, что бы это ни значило.

За крепкой жанровой конструкцией кроется универсальная история о сложности человеческих отношений и бесконечном многообразии жизни.

Трие выбрала тот формат детектива, где публике известно столько же информации, сколько и самим героям. В «Анатомии падения» она развивает историю постепенно, обоснованно использует всего лишь пару флешбэков и не держит зрителя за дурака, как это делают в экранизациях романов про Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро, в которых следователи обо всем догадываются первыми.

Фильм сделан технически умело, и Хюллер, играющая на двух неродных языках, отработала прекрасно. Но идея (богатая, пусть и заезженная) со слепым свидетелем заводит Трие в странные коридоры, амбивалентность центральной загадки решена очень дежурно, и хронометраж в два с половиной часа категорически не оправдан — с середины фильм провисает все глубже.

С трудом добытая в фильме Трие гармония не выглядит такой же пролонгированной и устремленной в вечность, как у Каурисмяки. Покой, воцарившийся в доме Сандры (Сандра Хюллер) и ее слабовидящего сына-подростка Даниэля (Мило Мочадо Гранер), — это, скорее, передышка в непрекращающемся современном психологическом квесте. У Трие он обернулся мучительным судебным процессом и для подозреваемой в убийстве мужа Сандры, и для Даниэля, принужденного по закону участвовать в разбирательстве по делу отца, при неизвестных обстоятельствах выпавшего из окна и разбившегося насмерть.

Что же с этим фильмом не так? Почему его так интересно смотреть, но на круг от картины остается только звенящая пустота в голове? Все дело в том, что Трие не делает никаких обобщений. Ее история так и остается бытовой. Авторка не поднимается на ступеньку выше, как тот же Звягинцев в лобовом, но тянущем на высказывание финале «Нелюбви».

Финал разочарует тех, кто, по законам кинодетектива, ждет определенности итогов - это фильм не о преступлении и наказании, а о том, как люди шаг за шагом идут к катастрофе; это не "Анатомия убийства", а "Анатомия падения" - анализ процесса.

Анатомию падения» позиционируют как детектив и триллер, но это не соответствует действительности: эпизодов, призванных пощекотать нервы аудитории, здесь так мало, что их не хватило бы и для ленты с хронометражем в два раза меньше. На деле «Анатомия» — семейно-судебная драма, причем особое внимание уделяется юридической ветке, поэтому картина может заставить скучать зрителей, не интересующихся процедуралами.

Свидетели высказываются в духе «всей правды мы не узнаем, но вот мне кажется…» — и в ход даже идут выдержки из книг мамочки (привет «Основному инстинкту»: «Я должна быть последней дурой, чтобы описать в книге убийство, а потом убить!») Пишешь триллеры? Подозрительно! Даже Кингу досталось: «- Вы еще скажите, что Стивен Кинг – маньяк! – Так его жена не убита!» Не нужно углубляться в квантовую физику, чтобы понять, что тут наблюдатель влияет на объект наблюдения, да еще как. Зато традиции, красные и черные мантии, только париков не хватает. И мурыжат они это дело больше года. Ну и ну.