Белоснежка

Оммаж и «Великому немому», и не менее великим художникам, испанцу Луису Бунюэлю и немцу Фрицу Лангу, настолько изящный, стилистически выверенный, что порой невозможно отделаться от ощущения кинематографического дежавю.

Вместо страстных монологов — глазищи в пол-лица, вместо долгих повествований — резкая смена белого на черный. Полутона — для мелодрам, жесткий контраст — для настоящей, волшебной, страшной сказки.

Несмотря на красоту и легкость, «Белоснежка» близка не столько к «Артисту», который навел мосты между широкой аудиторией и новым немым кино, сколько к фильмам Гая Мэдина и «Лабиринту Фавна». Это история о доброй и красивой девочке, оказавшейся в чужом взрослом мире.

Словом, долгие шесть лет, что Пабло Бергер посвятил разработке проекта, не прошли даром. Фильм удался, и вопрос состоит только в том, пойдет ли привыкший к цветистым спецэффектам и «долби сюрраунд» зритель на такое постмодернистское ретро с лаконичными визуально-звуковыми параметрами?

То, что "немота" "Белоснежки", скорее, уловка и Бергер не испытывал особой потребности по-настоящему стилизовать фильм, видно даже по подбору актеров: единственная исполнительница с достойным немого кино уровнем выразительности лица — Марибель Верду, в то время как весь остальной актерский состав — чудесные психологические актеры или просто очень красивые, харизматичные люди.

Вообще режиссёр "Белоснежки" – человек удивительной смелости. Ведь взять за основу, пожалуй, самую замыленную и задёрганную сказку, было далеко не самым простым решением. Он рисковал столкнуться с крамольной мыслью о пресловутой нехватке идей (и, к слову, некоторые рецензенты не постеснялись укорить Бергера по этому поводу).

По существу, к тому, что можно было позаимствовать у Альмадовара, Бергер добавляет гномов, которые оказываются карликами. Впрочем, именно что гномами они именуются в рекламе странствующего шоу — гномами-тореадорами.

Однако слишком сахарный в своей жизнерадостности "Артист", как к нему ни относись — как к остроумному исследованию сущности немого кинематографа или как к поверхностной безделушке,— по крайней мере не давал зрителю скучать и постоянно с ним заигрывал, авторы же "Белоснежки", похоже, не всегда знают, чем заполнить неспешно тянущееся время фильма, кроме корриды и фламенко. От этого порой возникают какие-то ненужные и никуда не ведущие обрывки сюжетных линий

Но даже если тень Бунюэля и упала на фильм, то великий сюрреалист — знак не столько немого кино, сколько "испанскости" вполне пошлого свойства. Коррида, фламенко, кастаньеты, карлики, напоминающие о картинах Веласкеса,— будь все это исполнено в цвете, казалось бы туристическим фастфудом.