Пожары

Таким фильмам, которые пестрят сценами насилия, а длительность картины равна простою в московской пробке и эмоции равны словам боль, страдание, ненависть, тяжело держать внимание зрителя в нужной точке. Яркий тому пример «Бегущий за ветром» Марка Форстера или же «Вавилон» с красавчиком Питтом. Но тут нужно снять шляпу перед Вильнёвом. Несмотря на весь этот нужный букет формата и сюжета, который очень предсказуем, ему удается-таки держать эмоциональный накал на протяжении всего фильма.

"Пожары" едва ли оставят кого-то в унылом равнодушии; картина стучится в сердце, заставляя работать разум. Не без излишнего пафоса и унылого, но атмосферного Radiohead, фильм делает свой вклад в кинематографический багаж ужасов Ближневосточного конфликта. Вильнёв удачно экранизировал Мажди Муавадома, которая не так давно шла в том числе и в московском театре "Et Cetera". Режиссёрский почерк Вильнёва уже узнаваем, и главный саспенс его работ, пожалуй, не в ужасах войны, а в личностных трагедиях.

Фильм Вильнева переплетением невообразимых линий напоминает то размашистые конструкции Иньяриту, то индийское кино со сложными родственными связями, но имеет в виду античную трагедию. Безжизненность нарочито наглядных построений отчасти компенсирует сдержанная игра двух прекрасных актрис. Дочь следует маршрутом матери и порой отличить ее можно только благодаря наушникам, в которых растекается грустью Radiohead.

События после каждого нового разоблачения принимают все более отвратительные обороты, а близнецы узнают правду о мрачных событиях, произошедших в прошлом с их покойной матерью в некой условной ближневосточной стране Фуад. Искусно чередуя флэшбэки и детективные сцены, в ходе которых близнецы пытаются найти своего отца, которого считали мертвым, и брата, о существовании которого они раньше даже не подозревали, Вильнев не только создает достойный триллера саспенс, но и исследует куда более серьезные темы, такие, как последствия войны и жестокость судьбы.

Начинается все с истории детективной — брат с сестрой немедля отправляются на Ближний Восток, чтобы найти там своих таинственных родственников; продолжается кино историей личной — параллельно нам рассказывают о жизни самой Наваль Марван; ну а заканчивается, собственно, чем-то этнографическим — в глазах главной героини тут, кажется, отражают всю боль, что на протяжении нескольких десятилетий пытается терпеть неназванный тут вслух Ливан.

Своей путаной структурой «Пожары» (а их действие беспрестанно скачет из наших дней в 20-летней давности прошлое и из современной Канады — в условный Ливан) болезненно напоминают пропесоченные международные трагедии Алехандро Гонсалеса Иньярриту, особенно «Вавилон», — и Вильнев, кажется, действительно верит, что нарративной внятностью можно пренебречь, если эмоциональное наполнение достаточно сильно. Другое дело, что чем больше раскрывается сюжет, тем искусственнее кажутся его повороты — и там, где по идее должны проступать слезы на глазах, не чувствуешь ничего, кроме оглушительной пустоты.

Нельзя сказать, что "Пожары" — удачное кино. Затянутое, одновременно претенциозное и довольно неоригинальное, с бесцельными пустотами, но его главная беда — не в стиле. Вильнев пытается рассказать "человеческую историю" и выстроить ее по мифологической модели, уместить в одном повествовании судьбу человека, принимающего идеологические решения, и трагический рок.

Смотреть на это, впрочем, не столько тяжело, сколько дико, поскольку Наваль Марван ни на секунду не становится человеком — которому может быть больно или страшно; она — фактурная фигура на фоне измученного восточного пейзажа. Виль­нев, вероятно, делает это сознательно — его больше интересует не тридцатилетней давности история женщины (читай: народа), а ее отражение в глазах детей.