Подельники

Невероятно красочное кино и отнюдь не удручающее зрелище в ритме песни Жинжина, которое становится одним большим снежным сугробом из местных легенд, фольклорной сказочности, зарисовок из жизни села и бандитских законов на фоне бесконечной зимы. Это, в конце концов, история о прощении, которую самое время посмотреть в эту снежную весну, находясь в изоляции русского мира.

Короткая притча – а именно за счет краткости и емкости возник феномен якутского кино – тут сложилась бы наверняка. Еще и с медийными актерами. Дело даже не в Юре Борисове и Елизавете Янковской. В «Подельниках» неожиданно раскрывается Павел Деревянко, кажется, порядком уставший от если даже не комедийных, но гротесково-драматических ролей. И эта кастинг-находка, помимо выдающейся работы оператора Артема Анисимова, – главный плюс фильма.

Григорьев рассматривает лица, актеров – неактеров, набранных на местности, иногда переходящих на выдуманный специально для фильма, несуществующий, но звучащий магически реалистично язык. Весь этот фолк, травы, заговоры, напевы – такая же неотъемлемая часть бытия, как и неписаные тюремные правила, как и памятник Ленину, который не снести, не осквернить. Все законы – негласные, все слова – молчание. И бог с ними, с нами, все простит.

Несмотря на тщательно придуманную фольклорную сказочность экранного мира, документальная оснастка видна невооруженным взглядом. Пространство в кадре живет своей жизнью. Дело даже не в многочисленных кошках на заборах, свинках при корыте, птичках за пазухой и прочей живности, а в том, что Григорьеву в это мифологическое кынское царство, где памятник Ильичу и громадная церковь не мешают верить в лесного Когтистого Старика, удалось встроить актеров, за которыми тянется длинный шлейф ролей.

Это остроумная попытка осмыслить мифологическое сознание. Это история взросления, причем не только мальчика Ильи, но и других героев. Это и разговор о любви и корнях — режиссер посвятил фильм своему отцу. А еще, конечно, о выборе.

То, что другой режиссёр оставил бы на фоне, Григорьев выводит в авангард, общее оказывается для него интереснее частного. «Подельники» могут показаться фильмом слишком, что ли, лоскутным, нескладным, собранным из разрозненных кусков и непохожих интонаций. Но в этом и его сила — в магическом столкновении жанрового и реального, во всех маленьких странностях, из которых собирается ни на что не похожий портрет забытого всеми и живущего себе на уме общества.

На первый взгляд, картина выстроена по стандартной формуле: нарывающее неизбежным конфликтом противопоставление наивных, честно верующих в закон и порядок горожан с одной стороны и темной грубой деревенской массы — с другой; этакие «Соломенные псы» в глубоком замкадье.

Действия героев порой вызывают недоумение, так как идут в противоречие с их же характерами и самим повествованием. При этом в основе фильма – важная история о безнаказанности зла во многих областях российской жизни, и о том, как обстоятельства подталкивают людей вершить самосуд, потому что надеяться на справедливость не приходится.

Картина делалась так долго, что замысел успел отшлифоваться до невнятности, и все драмы, которые должны были в сумме составить трагедию народа и времени, остались частными случаями из разряда "чего только не бывает на нашей земле!".

У Григорьева снова, как и у многих режиссеров до него, получается дикая и необузданная Россия, которую умом не понять и аршином общим не измерить. Не становится она понятнее и в его фильме, и, кажется, не остается больше ничего, кроме как последовать примеру героев и продолжить жить дальше.

Жанры не дополняют друг друга, не складываются в целое, а вместо этого пихают друг друга и расшатывают конструкцию. То же самое можно сказать и о полудокументальных кадрах, делящих хронометраж с постановочными карикатурными сценками из сельской жизни.