Фильм Норвежский лес по роману Харуки Мураками расскажет историю 37-летнего Тору, который вспоминает свою юность — в 60-е годы, когда он был токийским студентом, пережившим гибель своего друга и познавшим любовь.
Ань Хунг Чан мобилизовал, кажется, все возможные способы и ухищрения — от операторских и монтажных до музыкальных и даже реквизиторских, — что- бы выбить из этой недружбы хорошие комиссионные. Первые минут сорок, когда на экране не происходит ничего существенного, кроме налаживания эфемерным героем эфемерных связей с довольно эфемерными девицами, кажется, что гуманнее было бы потратить два дня на чтение романа, чем два часа на его тщательную копию. А потом, как и в скучном театре Но, в голове что- то щелкает, и фильм заканчиваешь смотреть уже в состоянии восхитительного гипнотического транса. Отличная терапевтическая процедура, учитывая, что на экране произошло три суицида и у самого Ватанабэ все складывается не слава богу.
Снятый по популярному одноименному роману Харуки Мураками, фильм отлично передает те ощущения, которые вызывает книга. Хотя, конечно, истинные педанты могут заметить, что некоторые линии книги потеряны или скомканы, а пересказ не доскональный. Медлительность является одновременно и неотъемлемым элементом фильма и его недостатком. Вытерпеть два с половиной часа бесконечных плачей, депрессивных рефлексий и подростковых разговоров о сексе - пусть и на фоне головокружительных горных пейзажей и красочных картинок Токио - вытерпит не каждый.
Тран Ан Хун, лично (и, заметим, с одобрения писателя) адаптировавший одноимённый роман, написанный ещё в 1987-м году, прибегает к замечательному средству. Вторгаясь в сферу глубоко интимных переживаний, производящих в юношеском возрасте неизгладимое впечатление, режиссёр идёт на самоограничение, которое видится необходимым и даже единственно возможным. Подобно тому как, откровенно рассказывая о сексуальных университетах своих героев, автор проявляет редкостную деликатность, не позволяя любопытным зрителям лицезреть обнажённую женскую натуру, ни в коем случае не чувствуешь себя вуайеристом и в переносном смысле, становясь свидетелем трагедии Ватанабэ. Тран Ан Хун, пожалуй, как никто приближается к ощущению, изумительно переданному Воном Карваем, воссоздавшим едва уловимое «любовное настроение», разлитое в атмосфере того памятного десятилетия.
К «Лесу», с которым у Чана свои счеты — все-таки любимая книга, режиссер подошел с должным пиететом, бережно сохранив интонации Мураками и детально передав томление взрослеющего организма. Первое знакомство со смертью. Первая любовь. Первый секс. Первая измена. Тем самым, сознательно или нет, Чан обрек себя на понимание исключительно у подростков.
«Норвежский лес» - снятая вьетнамским французом Чан Ань Хунгом экранизация Харуки Мураками оказалась немногословным созерцательным артхаусом о легкомысленной юности. Хотя Чан Ань Хунг подошел к интерпретации романа с бережной буквальностью, кое от чего он решил отказаться. Режиссер выкинул настоящее: в книге герой рассказывает о своих молодых годах с высоты прожитых лет, но Хунг посчитал, что с точки зрения кино флешбэк был бы слишком заезженным приемом. Эта трансформация неуловимо сместила фокус: «Норвежский лес» получился не рефлексией, а законсервированным кусочком легкомысленной юности.
Восточное кино для меня — китайская грамота. Но популярность Мураками в России обещала хоть какую-то близость нашим реалиям. Однако на экране развернулась элегия на два с лишним часа — и совершенно ни о чем. Странно видеть, как взрослые люди ведут себя как подростки, сводя все проблемы к наличию или отсутствию секса. Пейзажи гробятся статичной камерой и вялым монтажом. При этом суть музыкального решения сводится к тому, что в эмоциональный момент взвывают СКРИПКИ!! Первый раз впечатлило. Второй — вызвало недоумение. В третий уже взбесило... Как и эпизоды сексуальных игр посреди леса — сперва на ветру, а потом и вовсе на снегу!
«Норвежский лес» — это психическое оружие, кинематограф, вызывающий немедленный и, боюсь, только частично обратимый паралич мозга. Чану удалось очистить и так небесспорный роман от всех литературных достоинств, которые могли служить причиной его прочтения, и довести его до состояния дистиллированной подростковой претенциозности, пусть и в очень красивой кинематографической упаковке.
Парадокс «Норвежского леса» в том, что обычно за сумасшедшими (или даже лучше — сходящими с ума) в кино наблюдать довольно любопытно: Джек Николсон в «Сиянии», Ди Каприо в «Острове проклятых», Натали Портман в «Черном лебеде». Не таков «Норвежский лес»: даже удивительно, насколько скучной может быть картина о любви к хорошенькой японке с подвижной психикой. «Норвежский лес» при всей многозначительности — даже не кино, а какая-то жидкая субстанция в дырявом целлофановом пакете. Пакет вроде бы донес, а все уже вытекло.