Буря

Интерпретация Тэймор получилась скорее вольная, нежели буквальная: изменился даже пол главного героя, и вместо отца-перестраховщика Просперо появилась Проспера — сверхвластная мать, что придает факту ее предательства легкий душок патриархального сексизма. Хотя пытаться с помощью спецэффектов XXI века изобразить то, что Шекспир создавал словами, — все равно что золото золотить: в "Буре" ровно столько визуальной мощи, сколько надо благодаря сдержанной компьютерной графике, броским костюмам Сэнди Пауэлл и удачно подобранной натуре.

При сопоставимых пышности убранства, убедительности и психологической точности исполнительского ансамбля, работающего слаженно и эмоционально заразительно, богатстве изобразительной культуры в целом её постижение уникального мира, порождённого гением Шекспира, отличается ясностью мысли и именно трагикомичностью видения, когда и удивительное финальное открытие Миранды не вызывает диссонанса.

Замена главного героя "Бури" женщиной выглядит в фильме абсолютно естественно, и никакого назойливого феминистского смысла не несет — думается, что и Шекспир отнесся бы к этому режиссерскому решению как к чему-то само собой разумеющемуся. "Буря" при всем ее относительном позитиве принадлежит все-таки перу мизантропа, который к старости уже устал погружаться в глубины человеческого коварства и жестокости, но своего скептического мнения о человечестве принципиально не изменил.

Следующее за театральной структурой пьесы действие рассыпается на набор эпизодов. Кто-то идет в лес, куда загоняется комический дуэт неприятного во всех отношениях Рассела Бранда и расслабленного Альфреда Молины. Другие отправляются по дрова. Особенно подставляются самые молодые артисты: влюбленных, конечно, вернее всего почитать идиотами (это есть и в тексте классика), но зачем же иллюстрировать и без того правдоподобное предположение столь прямолинейно?

Теймор, полностью сохраняя текст первоисточника, помещает самую сложную с лингвистической точки зрения пьесу английского классика в доступную каждому школьнику среду — что-то среднее между комиксом и клипом группы Nightwish. Над героями клубится свинцовое небо, гнев Просперы проиллюстрирован стаями компьютерных ворон, время от времени кто-то затягивает ли­рическую балладу. Миррен титаническим усилием пытается превратить «Бурю» во что-то, отдаленно напоминающее хотя бы театральную постановку, но и ее довольно быстро накрывает горой бутафорского реквизита.

Тэймор перебирает во всем — от нарядов до кастинга: когда в кадр на кривых ножках вкатывается Рассел Брэнд, кажется, что он ошибся съемочной площадкой. В том, что касается его, а также жесточайше переигрывающего в роли Стефано Альфреда Молины и невнятного Джимона Хунсу в качестве Калибана, Тэймор предстает не руководителем, а костюмером, которому жизненно важно нарядить своих актеров во все цвета радуги. Утомительная, чрезмерная, беспокойная в первую очередь в плане эстетики «Буря» буквально умоляет о дисциплине и порядке.

Волшебник Просперо здесь превратился в женщину. Но этим смелость трактовки и ограничилась, в остальном это на удивление банальная экранизация, не отмеченная никакими режиссерскими находками, а лишь обильно сдобренная спецэффектами и послушно следующая тексту. При наличии воображения с классическим материалом можно было затеять любую постмодернистскую игру. Но, при всех потугах дать неизбитую трактовку, режиссерской фантазии нынешних постановщиков чаще всего хватает только на то, чтобы обрядить шекспировских героев в современные одежды. Вышла старательная и, что греха таить, нудноватая постановка со спецэффектами, но без того драйва, с которым Теймор когда-то сделала "Титуса".