Фильм Аджами расскажет нам пять историй из жизни жителей одного района в Яффе. В этом израильском городе проживают бок о бок множество иудеев, мусульман и христиан.
Снятый двумя режиссерами-дебютантами, арабом Копти и евреем Шани, фильм «Аджами» собрал кучу наград в Израиле и по всему миру, а позже вошел в короткий список претендентов на иностранный «Оскар» прошлого года. До некоторой степени этот успех объясняется идеологической красотой всего проекта с соавторством представителей враждующих группировок — но после просмотра думать об этом существенно менее интересно, чем до него. Первый час с восторгом следишь за последовательностью почти несвязанных зарисовок из жизни сообщества, разделенного не хуже, чем уэллсовские элои и морлоки, — и становится ясно, зачем на самом деле нужны фильмы с прыгающей камерой, живым звуком и непрофессионалами, играющими самих себя: для этнографических исследований.
«Аджами» – несколько затянутая, но достоверная история о жизни тель-авивского гетто, не внушающая оптимизма по поводу возможности разрешения арабо-израильского конфликта. «Аджами» длится долгих два часа, временами провисая и путаясь в хаотично скачущих флешбэках, — здесь явно не помешал бы монтаж построже. Другое дело, что художественные особенности тут очевидным образом второстепенны: картина имеет в большей степени социокультурную, нежели кинематографическую ценность. А в еще большей степени ценность образовательную. Ведь в том, что все показанное в фильме близко к действительности, сомневаться не приходится.
Главный израильский фильм прошлого года (номинация на «Оскар» плюс все возможные национальные награды) задействует полюбившуюся многим малым кинематографиям повествовательную структуру фильмов Иньярриту — и потому при всей хлещущей в кадр правде местной жизни (от отпесоченных непарадных пейзажей Яффы до сцен пересечения границы палестинцами-нелегалами) кажется в первую очередь концептом, умозрительной и не вполне живой конструкцией. Как и в той же «Суке-любви», ключевую роль здесь играет не воля героев и даже не отодвинутые на второй план религиозные трения, а Событие, великая и беспощадная случайность, которая сводит персонажей в одной точке с обязательно трагическими последствиями.