Приди ко мне

Малгожата Шумовская и ее героини оспаривают это исключительное право, и эта борьба за нарратив становится одним из главных сюжетов «Приди ко мне» – равно как и одним из важнейших сюжетов сегодняшнего дня.

Постановщица имеет все шансы войти в ряды хоррор-визионеров: она отдает предпочтение метафорическому и визуально-поэтическому стилю повествования, отчего мораль, быть может, кажется прямолинейной, а вариативность интерпретаций сюжета остается за скобками.

Шумовской удалось не без изящества упаковать в полтора часа актуальную и многоуровневую историю, которую менее даровитые ее коллеги, возможно, растянули бы на целый мини-сериал.

Параллельно с постепенным обрушением патриархата фильм развеивает и изначальный лже-образ мужчины, за которым кроются страх мужской конкуренции, жажда единоличной власти и уязвление от осознания собственного бессилия, компенсируемое физическим подавлением.

Кино Шумовски сразу про многое. О гендерном тоталитаризме патриархата и привычке в лидере распознавать бога. О драме взросления и женской инициации. О смутной границе между религиозным морализмом, иерархией, сексизмом и фанатизмом. О созависимости и психологической подавленности. О познании тела и сексуальности.

Это набор образов, выполненных прекрасно, но настолько буквально, что раздумывать над этим фильмом кажется излишним.

Шумовской удалось не без изящества упаковать в полтора часа актуальную и многоуровневую историю, которую менее даровитые ее коллеги, возможно, растянули бы на целый мини-сериал.

Накрутив на камеру чрезмерно дидактическую фемоптику, режиссер, как через увеличительное стекло на солнце, настойчиво выжигает женскую правду.

«Приди ко мне» справедливо рассматривать в плоскости современного женского хоррора. Он выявляет персонификацию и проявления ужаса, когда главным «монстром» является токсичный мужчина Пастух, управляющий женской сектой, живущей в американском лесу. То, что лес находится в США, становится очевидно в конце.

В «Приди ко мне» не случайно в хороводе библейских имен, или их социально адаптировавшихся вариаций, ключевая роль отведена Селе, чье имя в переводе с иврита может обозначать как конец параграфа (то есть определенного порядка), так и приглашение присоединиться к молитве.

До комичного прямолинейная драматургия: абьюз, травма, осознание, проговаривание, освобождение. Долой треклятый патриархат и христианство — в лесах место только сестрам и язычеству. Можно согласиться, но дальше-то что? Но на знамена фильм как-то совсем не просится.

Вызывающая религиозная подоплёка фильма «Приди ко мне» в итоге сводится, судя по финалу, к более простому выводу насчёт того, кому на самом деле может и должно принадлежать будущее.

Проблема в том, что с тем же успехом главную героиню могло бы угнетать постапокалиптическое будущее, антиутопическое общество, феодальная раздробленность или рабство у гигантского космического слизняка — это всё та же виденная сотни раз история, просто на этот раз в скупых декорациях секты.

Интересный по задумке, но немного прямолинейный англоязычный дебют госпожи Шумовской.

«Приди ко мне» можно считать хоррором или триллером — попыткой говорить о тревогах и травмах на эмоциональном языке жанрового кино. Но и оно требует убедительных характеров.

В конце картина все больше напоминает "Ведьму" Роберта Эггерса, для которого единственный способ отречься от отца своего и стать свободным — примкнуть к дьяволу.

Да, фильм щеголяет метафорами о пастырях, овцах и мёртвых ягнятах, а привычный для Шумовской фокус на телесности сводится до аллегоричной менструации — но всё это вызывает скорее умиление, серьёзно обижаться или раздражаться тут не получается.

Хорошо снятая, но безумно скучная артхаусная драма о тяжелой женской доле в коммуне, где под гнетом патриархата зарождается революция.

Основной посыл картины, как и ее символизм, предельно прост, доходчив и прямолинеен.

Функционал полностью исчерпывается, а сам фильм застревает в петле парадокса: он как бы про мужское доминирование, но если получать от него удовольствие, это уже будет в некотором роде самый настоящий фемдом.

То, что в видениях и на сорочках героини регулярно расплываются пятна крови, позволяет прокатчикам продавать это кино как хоррор (которым оно, конечно, является с очень большой натяжкой).