Я очень возбужден

Педро Альмодовар, словно древнегреческий Эрот, соединил небо и землю, жизнь и смерть. Он в очередной раз сказал: «Границ больше нет».

«Я очень возбужден» — концентрированный бурлеск; трэш и угар; китч на грани нервного срыва. Почувствовав приближение смерти, герои весело и с азартом бросаются во все тяжкие

Действительно, благодаря всеобъемлющей сатире и истерической интонации, «Я очень возбужден» — первый за долгое время фильм Альмодовара, который можно поставить в один ряд с его старыми комедиями, тем же «Лабиринтом», «Пепи, Люси, Бом» или «За что мне это?».

Это даже не столько комедия, сколько рождественская сказка, чью пушистую благостность лишь усиливает экранная похабень без берегов. Как в лучшие альмодоваровские времена, все в жизни оказывается легко и просто.

Герои Альмадовара отдаются своим страстям и прихотям с таким безмятежным спокойствием, почти беспечностью, что невольно хочется и самому достичь такой же сияющей простоты во взаимоотношениях с собственными желаниями. Вердикт — Альмодовар развлекается — разнузданная европейская комедия, радостно плюющая на большинство табу

В мире, где гомофобия растет на глазах как грибы после дождя, этот легкомысленный водевильный пассаж оценят далеко не все. Есть риск, что появится лишний повод вылавливать только что побывавших на небесах представителей сексуальных меньшинств аккурат после сеанса и лишний раз подтверждать над бедолагами свое земное превосходство.

"Я очень возбужден" смотрится буквально на бровях, которые в темноте кинозала поднимаются и опускаются на манер рычажных весов, достается и фанатам и равнодушным. И ровно в тот момент, когда одному что-то из происходящего на экране начинается нравиться, другой – скептически вздыхает. Альмодовар в очередной раз всех дурачит

Режиссёр ведёт своих подопытных кроликов к катастрофе с криками и улюлюканьем, причём кроликами-то в итоге оказываются не только персонажи фильма "Я очень возбужден", но и зрители, пришедшие в кинозал. Весело о грустном, но на такой рейс не так уж плохо было бы попасть. Если только не в эконом-класс, конечно.

Тот редкий случай, когда собирающимся в кино мы бы настоятельно рекомендовали закупиться предварительно попкорном (а может, и выпить) и взять на сеанс толпу гогочущих друзей. А шовинистов и побоников морали — оставить дома.

се обычные козыри испанца при нем — прежде всего, совершенство формы и безупречный тайминг. Но сатира спотыкается тут о треп про члены, фрагменты мелодрамы — о сатиру, и в целом, чего уж там, любые пять минут фильма «Аэроплан!» смешнее, чем эти полтора часа.