Полночь в Париже

Вообще по «Полночи в Париже» отлично понятно, зачем люди такого калибра, как здесь, выстраиваются к Вуди в очередь — он умеет сделать так, что у каждого в его фильмах случаются лучшие работы в жизни. Для него самого «Полночь в Париже», может, и не лучшая работа — но это в любом случае кино остроумное, ехидное и совершенно неотразимое. Вердикт Кочерыжкина — замечательный поздний Вуди Аллен в лучшем — и, кстати, максимально дружелюбном виде

Не раз припомнив крылатое определение Парижа, данное ему Хемингуэем, Вуди Аллен, наконец, сделал образцовое приношение второму городу своей жизни. Своеобразной репетицией этого праздника была картина 1996 года Все говорят, что я люблю тебя. В ней тоже была любовь, Париж и музыка Коула Портера, но действие переносилось в Венецию, а начиналось и кончалось все в том же Нью-Йорке. Тематически же Полночь в Париже – это ироничная вариация Пурпурной розы Каира (1985), где с тем же обманчивым простодушием реальность сопрягается с игрой воображения.

Сняться в фильме Вуди Аллена – это мечта любого актёра, поэтому не стоит удивляться, что такие знаменитости как Майкл Шин, Кэти Бейтс, Марион Котийяр и даже Эдриан Броуди согласились сыграть второстепенные роли. Но какими же чудесными они все получились! Сноб Шин, мудрая и рассудительная Бэйтс, очаровательная Котийяр и невероятный Броуди.

“Полночь в Париже” примечательна тем, что это один из самых жизнерадостных, нежных и легких фильмов Вуди Аллена, лишенный традиционного для него циничного тона. Хотя его конек – интеллектуальные диалоги – по-прежнему на высоте. Старея и добрея, мастер иронии как будто перестает вскрывать негативные стороны этого безумного мира, явно предпочитая белое черному. Поклонников его творчества это, возможно, и разочарует. Ну а тех, кто, посмотрев фильм, любит ощущать сладкое послевкусие, безусловно, порадует.

Непринуждённо в этом фильме происходит вообще всё, причём не только в кадре, но явно и за кадром. Абсолютно верную дорогу Аллен находит, казалось бы, без всяких видимых усилий — в нём словно что-то просыпается, какой-то полузабытый дух, тут же стряхивающий с себя скопившуюся пыль и вновь полностью завладевающий как сценаристом, так и режиссёром в одном лице.

Уверен, что авторский посыл найдет особенный отклик в сердце любого жителя прекраснейшего города мира, в котором имеем счастье жить мы с вами. Ведь петербургская культурная история ничуть не менее богата, чем парижская. Между прочим, Париж под дождем — вылитый Петербург! Даже уличные киоски один в один... Так что, кто знает: может, дождливой питерской ночью где-нибудь на Таврической улице и перед вами остановится старинный автомобиль...

При всей повторяемости алленовского метода он работает — и это самое удивительное. Работает благодаря маленьким жемчужинкам, которые режиссеру удается вплести в ткань своих работ, все-таки сшитых не на станке, а вручную. То это Эдриен Броуди в образе Сальвадора Дали, то Карла Бруни в роли музейного гида. Исходя из всего сказанного, не буду сильно удивлен, если римский фильм Аллена начнется с фронтального вида на фонтан Треви, Колизей и площадь Испании, а целая армия американцев, воодушевленная этими видами и ростом доллара к евро, ринется галопом по Европам.

В затянувшемся путешествии по Европе Аллен добрался до самого, должно быть, подходящего для себя города и наконец снова снял фильм, который нравится вроде бы решительно всем. Клише, культурные коды — хлеб Аллена, то, что он всю жизнь с равным удовольствием высмеивал и использовал, — нигде, наверное, в мире не торчат на каждом углу так раскидисто, как во французской столице, и старенький режиссер производит впечатление пухлого ребенка в кондитерской лавке.

На самоповторы и примитивизм, который тут не только в характерах персонажей, но и в изображении столицы влюбленных, конечно, впору обидеться. Тем не менее, обида — это самое последнее, что испытываешь, наблюдая за «Полночью в Париже». На протяжении всего фильма ты, подобно главному герою, ностальгируешь по тем временам, когда трава была зеленее, деревья выше, а Вуди Аллен остроумнее.

Детская непосредственность чувствуется буквально в каждом элементе данной картины: если решил стать писателем и не можешь найти вдохновение для первой книги, то почему бы не повидаться Эрнестом Хэмингуэем или Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом, писательская слава которых спустя век продолжает греметь по всему белу свету? Так же дело обстоит и с юмором и с актерами – везде чувствуется легкая рука Аллена. А главного героя он и вовсе рисовал с себя – такой же непоседа, человек большого сердца и души, который продолжает смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Ими он с экрана смотрит на нас и как бы приглашет присоединиться к нему, забыть про горести, обиды, вспомнить про любовь и все остальное, что делает наш мир настолько прекрасным. Тогда для нас наступит своя собственная «Полночь в Париже».

Режиссер со всей очевидностью наслаждается самому себе предоставленной возможностью поглумиться над всякими там Дали, Бунюэлями и Фицджеральдами, заполняющими кадр с энциклопедической плотностью. В поиске же сколько-нибудь серьезных материй мы натыкаемся на четко проговоренный тезис: фантазия о том, что раньше было лучше, есть не что иное, как глупое романтическое заблуждение. Впрочем, и это развенчание оказывается тоже своего рода игрой.

"Полночь в Париже" вообще во многом самопародия, или, вернее, ироничное (хоть и романтическое) самоповторение. Это про то же, про что большинство фильмов Аллена. Про поэзию города, про пошлость успеха, про взаимопроникновение действительности и искусства, про то, что самое ценное в жизни и есть жизнь — если она осенена поэзией. А эту поэзию можно найти всегда, даже в наше практичное время, стоит только отшелушить самоуверенность, пошлость, буржуазность, да и просто избыток денег.

Полночь в Париже» и начинается с типичных для сценариев Вуди язвительных перебранок между персонажами, комедийные и сатирические нотки со временем стихают, а фильм превращается в сладенькую ностальгическую мелодию из тех, что обычно издаются на дисках с розами на обложке и подзаголовком «для влюбленных». Но все это, наверное, еще можно было бы как-то пережить, когда бы не главный недостаток: отсутствие на экране самого Вуди. Возраст у него, конечно, уже не тот, но смотреть, как Уилсон пытается изображать алленовское невротичное альтер эго, усиленно размахивая руками и невнятно бормоча что-то себе под нос, по-настоящему горько.

В смысле условности дневная столица Франции здесь не сильно отличается от ночной. Разве что с компанией мечтателю повезло меньше: Никакой артистической богемы — скучные родители и друзья невесты. При всей любви к парижскому мифу, кому как не Аллену знать, что перебираться из Лос-Анджелеса следует в Нью-Йорк. Традицию воспроизводства «золотого века», которым грезят герои картины, последние десятилетия хранят именно там.