Последний дом слева

Зная творчество Уэса Крейвена, можно было ожидать, что нанятый им как продюсером режиссер-дебютант с греческой фамилией Илиадис сделает если и не откровенный слэшер, то уж точно очень кровавое кино. Но этого как раз не случилось, и все жестокости, здесь происходящие, вполне оправданы и даже по-своему красивы, как бы это ни странно звучало. Никакой мистики, никаких воскресших мертвецов, вообще ничего такого, что заставляло бы нервно вздрагивать — а поклонникам жанра, кажется, вот этого как раз и хотелось бы. Да и жанр, как уже говорилось, оказался несколько другой, и даже определение «триллер» получается не до конца точным. Картина получилась жестокой, Диллихант, отдаленно похожий на Ника Кейва — весьма убедительным мерзавцем, папа Джон — самоотверженным и готовым на все мстителем. Но все-таки самое главное и лучшее, что есть в этом далеко не выдающемся, но вполне достойном просмотра фильме, это напряжение, в котором он держит все без малого два часа, и предчувствие того, что вот-вот произойдет нечто непонятное и ужасное.

Все искупает толковая режиссура, благодаря которой нас постоянно держат в напряжении и необъяснимом страхе. Это вам не последняя поделка с Ким Бэсингер и не забавный «Мертвый снег», а настоящий душераздирающий, жесткий и жестокий триллер, унаследовавший традиции «Соломенных псов» и оригинального «Последнего дома слева».

Вновь отстроенный «Последний дом слева» может похвастать постоянным ощущением нервозного неудобства. По десятибалльной шкале этого неудобства, где эквивалент 10 баллов — скажем, «Забавные игры», творение Илиадиса получает твердую девятку. Нервозность же заключается в странном желании авторов больно ударить зрителя по коленке воображаемым молоточком. Если последовала реакция, тебе как-то извинительно улыбаются в ответ, а потом бьют еще сильнее. Эксперимент, конечно, изматывающий: к финалу уже совсем не по себе, поскольку здравого смысла в этой невыносимой жестокости не предполагается. Впрочем, подобное объясняется тем, что режиссер выбрал реальный животный страх и именно с его точки зрения рассмотрел повседневность, где одни садисты долго и мучительно измываются над другими.

Иллиадис оказался какой-то простоватый, не древнегреческий. Зато дает прекрасный отправной пункт для путешествия вглубь времен — посмотрев в обратном порядке все экранизации этой баллады, от крейвеновского выкормыша до Бергмана, можно составить себе довольно интересное представление о том, как менялся вкус к расчлененке. В обратном порядке потому, что закончить это путешествие Максом фон Сюдовым, обещающим построить церковь во искупление совершенного им кровавого правосудие, как-то оптимистичней.

Вроде бы драматичный фильм, и вроде бы какой-то нравственный катарсис вот-вот должен наступить, и кажется, зрителю должны преподать хороший урок. Ан нет. Режут друг друга просто так, из любви к искусству. Сначала плохие хороших, потом хорошие плохих. С одинаковым энтузиазмом и вдохновением. Поэтому вся концепция относительно того, что в первой половине фильма зритель должен ужаснуться и негодовать, а во второй торжествовать и восхищаться — идет прахом. Восхищаемся и наслаждаемся весь фильм. От зрелища полуобнажённых девиц с ножами наперевес, сломанных носов и брызг крови. И совершенно пополам, кто именно кого именно и за что именно режет. Снова на самой кромке. Буквально в миллиметре от трэша.

«Последний дом слева», тем не менее, может стать вполне неплохим ностальгическим подспорьем для поклонника хоррора в ожидании ремейка «Кошмара на улице Вязов». Быть может, там Крэйвену все же удастся с помощью новых подходов и технологий немного оживить омертвевший жанр. В конце концов, в считалочке «пять, шесть – Фредди всех вас хочет съесть» до сих пор есть что-то неистребимо жуткое.

Голливудский дебют греческого режиссера — ремейк изрядно нашумевшего в свое время натуралистичностью, дешевого и разудалого дебюта Уэса Крейвена, снятого, в свою очередь, по мотивам «Девичьего источника» Бергмана. Средневековую притчу о насилии и возмездии Крейвен, модернизировав и вынеся за скобки скандинавский мистицизм, превратил в безобразный, но по-своему поэтичный трэш. Нынешний ремейк, естественно, выглядит куда более вылизанным и компромиссным (за счет, в частности, коварного увеличения числа выживших) — и тем удивительнее констатировать, что по замыслу он где-то и более радикален, чем крейвеновский.

Несмотря на могучую эпическую фамилию, Деннис Илиадис, на чьем счету до того числился лишь криминальный экшен с прекрасным названием Hardcore, не создал ничего величественного и монументального. Никакой, впрочем, новизны, иронического подтекста или даже элементарной изобретательности в «Последнем доме слева» не обнаруживается. Одни фигуранты этой компактной южноафриканской бойни скучно и монотонно режут и насилуют других фигурантов, потом – с вливанием свежей крови – стороны частично меняются ролями, но дело так и не приобретает хоть сколько-нибудь увлекательного оборота.

Ремейк хоть и близок к букве первоисточника (бензопила и обмоченные джинсы тут тоже есть), но исключительно серьезен, в стороны не дергается и тщательно вписан в нынешние людоедские реалии жанра. По-своему обаятельные убийцы-1972 превратились в обычных злобных гопников, экран аккуратно заволокло лесным туманом, герои все больше блуждают впотьмах, а место шуточек заняло суровое и скучное, если не считать эпизода с головой, засунутой в микроволновку, членовредительство.