О' Хортен

Норвежец Хамер, одинаково ловко ­делавший абсурдистские национальные комедии («Яйца», «Кухонные байки») и жизнеописания американских алко­голиков («Фактотум»), всегда казался как раз таким обаятельным саночником, но «О’Хортен» определенно выбивается из его милой и необязательной фильмографии. Задавшись целью показать смерть как главный на свете хеппи-энд, самый лучший момент в меру увлекательной пьесы, он ухитряется не свалиться ни в сентиментальность, ни в загробную метафорику — пройти, как и его усатый герой, по границе двух миров.

Не спешите записывать «Хортена» в скучные и пропахшие богадельней сочинения на тему «Есть ли жизнь после 60-ти?». На самом деле, несмотря на некоторую дробность повествования, это прекрасная и цельная история об обретенном времени, которую мы на ближайший десяток лет предлагаем считать эталонным выражением скандинавской души. Трудно решить, от чего так щиплет носоглотку неожиданная слеза: вид ли это на аккуратненькую электричку, пробирающуюся по заснеженной долине, уютная ли как муми-домик кабина машиниста или почти ощутимый запах старого табака в лавке, куда Хортен лет 10 ходит покупать махорку. Но простыми человеческими радостями фильм не ограничивается — нам показывают человека, получившего вместе с пенсионной книжкой билет в чудесную страну. И здесь все даже лучше, чем в настоящем Осло: это город-мечта, как Стокгольм Карлсона или булгаковская Москва.

Пожалуй, до Бента Хамера никому и в голову не приходило, что проводы на пенсию можно превратить в такой чудесный сон, который не растворится по выходе из зала в мировом эфире, но застрянет в памяти, как упавший на Землю и отправленный в шкаф метеорит — краеугольной камень всей истории. В "О' Хортене", напротив, Бент Хамер раздышался заново, повторив в некотором смысле опыт своего героя-машиниста: после "Фактотума" режиссера уже начали было провожать на пенсию, а он залез на трамплин и прыгнул в космос. Маленькое, но действительно важное событие, которое никак нельзя пропустить в этом сезоне.