Милый друг

«Милый друг» — что у Мопассана, что у театрального режиссера Доннеллана, съевшего не одну собаку на выразительном чтении хорошей литературы, — это пестрая круговерть мезальянсов, интриг и картинных предательств. И Паттинсон (с его-то вампирским обаянием) вполне адекватен в роли Дюруа — за этой поволокой в глазах сквозит настоящая пустота. Другое дело, что главная тема «Милого друга» — закулиса, в постели делящая мир на сферы влияния, — в фильме оказывается где-то за кадром.

Собственно, слишком бросающееся в глаза несоответствие между глубоким проникновением в суть мопасанновского исследования о человеческом грехопадении, невозможности из этой жуткой ямы выбраться и большей частью посредственными «звёздными» работами смутило «заказчиков». В любом случае, «Милого друга» необходимо смотреть, чтобы почувствовать первую и самую удачную его сторону. А потом, как это ни банально звучит, перечитать оригинал.

«Милый друг» получился весьма далёк от оригинала, в нём успели спутаться факты, события и характеры. Нет, общая сюжетная канва готова выдержать любую критику, но если быть предельно дотошным, то в фильм не попали те сцены, которых многие ждали, например, дуэль, сыгравшая немаловажную роль в жизни Дюруа (Роберт Паттинсон). Многое было упущено в создании характера главного героя, представшего перед зрителями, что называется, «марсианином».

В итоге получилось очень средненько. Скорее не «Милый друг», а какой-то «Дориан Грей». Видимо, так увидели театральные режиссеры роман Мопассана. Наверно, современным юным девушкам, которые предпочитают смотреть киносаги, а не читать книжки перед сном, этот фильм может понравиться. Вердикт: сильно уступающая оригиналу экранизация Мопассана. Смотреть молодым и не читавшим роман, ну и, конечно, поклонницам Роберта нашего Паттинсона.

Дебют британского театрального режиссера Доннеллэна, прихватившего на съемочную площадку своего верного сценографа, в целом выглядит постановкой неповоротливой, временами даже пошловатой. Картина предсказуемо рассыпается на десяток мизансцен разной степени удачности. Те, что с Кристиной Риччи в роли озорной Клотильды, очень живые и по-мопассановски чувственные. Те, что с мезальянсом и Умой Турман, как ни странно, воспринимаются совсем уж «водевилем-водевилем».

Невзирая на блестящих актеров, способных украсить бесконечные парижские залы и салоны, огня в фильме нет, потому что ему не хватает искры души. Да и Паттинсон — не Малкович, увы

Дорогие костюмы, бархатные перчатки и элегантные цилиндры имеют больше власти над человеком, чем базовые инстинкты, — позволить себе одеться подешевле Жорж уже не в силах. Этим он и ограничивается: режиссерам кажется, что душевные терзания безвольного человека должны быть проиллюстрированы мучительными скрипичными стонами за кадром, а его ограниченность, в свою очередь, — невозможностью сфокусировать взгляд хоть на чем-то, кроме женской груди.

Три замечательные актрисы кажется сами в недоумении от происходящего: Ума Турман в ужасе заламывает руки и вот-вот куда-нибудь сбежит, Кристина Риччи сама не понимает, с чего это вдруг ей понадобилось так нелепо влюбиться, и таращит глаза, испуганно оглядываясь по сторонам – не видит ли кто еще этого позора. Кристин-Скотт Томас, как и ее героиня, бросается в омут с головой и ее действительно жалко, так как вместо положенного омута – бетонный колодец без намека на воду.