Хочу свистеть - свищу!

«Хочу свистеть – свищу» – история захватывающая и непредсказуемая. И лучше всего действует на пресыщенных киноманов, которые видели сколько-то фильмов о тюрьме, знают, что такое румынское кино, и смотрят на экран устало и чуть снисходительно. Режиссер-дебютант Флорин Шербан предъявляет им все сюжетные приманки стандартной тюремной драмы о сложных взаимоотношениях заключенных и о последних, самых трудных, днях в неволе, а потом вдруг резко разворачивается – и зрители забывают о том, что смотрят кино. Неуверенная в себе камера, отсутствие закадровой музыки, предельно контрастный мир вокруг героя, выжженный до темных фигур в неразличимом белом мареве, до условного – где-то там – неба, до условной – где-то там – свободы, до безусловной свободы вот здесь и сейчас. Абсолютная эмоциональная – нет, не правда, а честность. Похоже, один из лучших фильмов года.

Не зная года выпуска, можно запросто принять происходящее на экране за упражнения каких-то подпольных критических реалистов из стран Варшавского договора, которым в начале 80-х прочитали лекцию о Брессоне и переслали контрабандой много "Кодака", обработанного в результате как пленка "Свема". Все сказанное справедливо и для дебютной работы Флорина Шербана, и — поймите нас правильно — носит вовсе не ругательный, а рекомендательный характер: румынская "новая волна" пребывает в той блаженной стадии развития, когда вера ее представителей в методы своей работы еще не поколебалась. И этот момент надо ловить: лишь благодаря этой вере можно выдержать полуторачасовое зрелище румынской колонии для несовершеннолетних и отдаться харизме талантливейшего Пиштеряну.

Простой, как свист, но и довольно пронзительный фильм очередного румынского самородка как влитой встраивается в вереницу фестивальных хитов из Восточной Европы. Снова элементарная жизненная коллизия с возможностью трагического исхода, гиперреализм, рудиментарный диалог, ненавязчивая, словно отсутствующая, камера. В том, как оператор подолгу бродит за героем, уткнувшись ему в затылок, можно разглядеть известное пижонство, но если эта концепция и искусственная, то, безусловно, работающая. Шербан блестяще чувствует экранное время: первый час в фильме почти ничего не происходит, но нет ни одной лишней длинноты. Режиссер незаметно, но очень умело имитирует непосредственность реакций.

Получившая «Серебряного медведя» в Берлине тюремная небыль Флорина Сербана снята словно по учебнику — но не режиссуры, а культурной политики. Фильм сыгран непрофессионалами, набранными по румынским тюрьмам; исполнитель главной роли Георге Пистирену благополучно вышел на свободу и сейчас учится в театральной студии — так что социальная функция искусства тут даже перевыполнена. Синема верите, снятое с руки в подражание братьям Дарденнам, не мейнстримнее самого мейнстрима, а тюремная тема — карта верная, как геноцид в Руанде. Вдобавок все вместе — бритые бошки, треники и остроносые туфли, пыльная степь, щемящеубогий интерьер казенного дома — идеально вписывается в картину «румынской волны», за последние пять лет докатившейся уже до самых мелких фестивалей.