В фильме Цезарь должен умереть театральный режиссёр ставит Шекспировские пьесы в тюрьме для пожизненно заключённых, помогая таким "актёрам" по-новой осознать такие вещи, как дружба, предательство, власть, насилие и обман.
Даже невзирая на то, что актёры – это заключенные, их постановка смотрится действительно впечатляюще. Каждую секунду в голову лезут мысли о том, что это всё неправда, они обычные актёры, которые давно занимаются своим делом и живут на сцене. Но нет. Цезарь, чьё имя восхваляла ликующая толпа, стоит лицом к стене у двери камеры, открывается замок, и он снова превращается в заключенного Джованни Аркури.
«Цезарь должен умереть» - настоящее «тюремное» кино, ловко прикидывающееся документальной театральной репетицией с финальным выходом. Это зарешеченный фильм о том, как непостижимо сильно искусство может врастать в жизнь человека и делать его несвободный мир одновременно и невыносимым, и прекрасным.
Можно сказать: получилось нечто между Шекспиром и "Карьерой Артуро Уи" Брехта — фарсом об уголовниках, захвативших власть. Можно вспомнить, как в 1938-м Орсон Уэллс обрядил римлян в черные рубашки: в Джованни Аркури (Цезарь) есть что-то от Муссолини. Но лучше о Шекспире забыть вообще.
Но самое главное происходит, когда вынужденные из-за ремонта репетировать по камерам, углам и в тюремном дворике заключенные обсуждают, по понятиям ли поступил Брут, и вспоминают бывших подельников, которые предавали и сдавали их. Или когда двое прямо на репетиции переходят от конфликта между героями к выяснению личных отношений — прямо как Смоктуновский с Ефремовым в «Берегись автомобиля». И на киноэкране отчетливо проступает довольно очевидное превосходство фактуры над мастерством.
И вывод тоже старомоден. И страшен: искусство не лечит и не облагораживает, оно открывает человеку бездны. Да, оно придает миру краски, но возвращаться в цветную камеру и знать, что ты взаперти, — это ужаснее, чем жить в черно-белом мире.