В фильме Стиляги мы узнаем историю одного примерного комсомольца, который однажды попал в загадочный и опасный мир стиляг и встретил там необыкновенную девушку. Ради нее он решил оставить все прошлые идеалы, купить цветастый наряд, научиться играть на саксофоне и танцевать под буги-вуги. И вот он великий и неподражаемый стиляга и музыкант, но сможет ли он теперь завоевать любовь или его выбор был напрасен?
Все мои приготовления и негатив были напрасны — фильм с первых кадров дает понять, что отлавливать там какие-то реальные тенденции развития советского общества тех времен может только психически нездоровый человек. «Стиляги» совсем не об этом, эта история не имеет ни временной, ни территориальной привязки. Потому что это даже не фильм-повествование, это фильм-символ.
Что ж, дорогие друзья — с нескрываемой радостью сообщаю вам, что вопрос о том, что именно будет главным новогодним фильмом в этом году, можно считать досрочно закрытым. Равно как и несколько тоскливо пустовавшую до этого момента номинацию лучшего отечественного фильма уходящего года. Да, ребята — «Стиляги» Тодоровского хороши именно настолько. Первый за очень, очень долгое время российский фильм, за который не надо испытывать мучительного стыда, или делать в разговоре о нём какие-то скидки на что-то, и вообще заниматься хоть какими-то сомнительными критическими практиками.
Яркое, сочное, динамичное, музыкальное и праздничное — не это ли рецептура идеального киновремяпровождения? И если текущий новогодний репертуар воспринимать дежурным обедом, то «Стиляги» — это определенно десерт. Вкусный и таящий во рту.
Картина получилась достаточно неоднозначная. Музыкальные номера - от хорошо до отлично. Три песни - просто шедевры! Основной сюжет и его постановка - на четверочку с минусом, а в финале - на твердый трояк. Главные герои - не понравились, зато второстепенные хороши. Но в любом случае нужно сказать, что этот фильм - безусловно, событие. Тодоровский взялся за очень сложный жанр и, в общем и целом, с ним справился. Да, есть определенные проблемы и недоработки, но картина как таковая - неординарная и достаточно яркая.
"Стиляги" проделали невероятно трудную и ювелирную работу по помещению нового российского кино в мировой киноконтекст. Не хватало самого важного звена — большого коммерческого кино, владеющего современным киноязыком, но укоренненого в местной почве. "Мулен Руж", который поминают в связи со "Стилягами" — не сравнение, потому что ничего общего эти фильмы не имеют. Это скорее признание того, что Тодоровскому удалось вырваться из ностальгического плена "папиного кино", не угодив в комфортные маргиналии отечественных кинематографических ниш. Чем-то пришлось пожертвовать. Однако дело того определенно стоило — проведете врямя с пользой.
Несмотря на все хореографические и постановочные почти цитаты и подражания — на то, что одному зрителю привидится ясный лик Джона Траволты из «Бриолина», а другому покажется, что на комсомольцев падает тень пинкфлойдовской «Стены» и звучит ритмичный гул фабричных сцен из танцующего в темноте фон Триера… Словом, несмотря ни на что, можно искренне порадоваться: в ответ на настойчивые заверения отечественной кинообщественности в том, что мюзикл у нас это «импоссибл, Райка», Валерий Тодоровский ответил: «Поссибл! Поссибл!»
Зритель получит наэлектризованное зрелище, заряженное хорошим настроением и действительно – ощущением праздника. На этом ощущении и держится весь фильм, от начала и до самого конца. Режиссёр позаботился о том, чтобы фильм не выглядел слишком плоским. Но в погоне за двумя зайцами всё слишком запутали. Зрелище получилось несколько сумбурным, но ярким. Видимо так и было задумано, потому что сами создатели назвали своё кино «фильм-праздник».
Атмосферу дискотеки «для тех, кому…» не в состоянии омрачить ни хронометраж (два часа песен), ни дальнее родство фильма с «Голубыми огоньками». «Свингующая Москва», наплевавшая на ужасы сталинизма, дает фору теперешним модникам: какая радость от желтых лосин, если никто их с тебя не сдирает, грозя исключением из родного института? В любом случае нам понятна радость первых хипстеров, плясавших буги преимущественно «на костях» (контрабандные мелодии, записанные на пластинки из рентгеновских снимков). Пусть все вокруг катится к черту, праздника никто не отменял. Плачь, плачь, танцуй, танцуй!
«Стиляги» – это в высшей степени идейный мюзикл. Будучи довольно неровным по своим художественным достоинствам, разнящимся от эпизода к эпизоду, фильм Тодоровского достигает наибольшей силы и красоты именно тогда, когда кристаллизуется то или иное идейное высказывание. И пока герой Сергея Гармаша – веселый, добрый, честный, широчайшей души русский человек – под клиповые зигзаги кинокамеры играет и поет на фоне двух своих сыновей (серого комсомольца и будущего цветастого стиляги), ритмично тягающих гантели, а потом лезущими из орбит глазами изучает в коммунальном сортире случайно попавшую в его руки «Камасутру», в России как раз и осуществляются обе эти перспективы, что мы сегодня видим воочию. Потому, конечно, фильм Валерия Тодоровского – не просто мюзикл, а хлесткий социально-исторический диагноз.
Можно сказать, что в «Стилягах» нет обязательных для успеха мюзикла хитов, точнее, они есть, но из категории «новое — это хорошо забытое старое». Никакого кощунства в переделке текстов и новом музыкальном прочтении известных песен нет, все-таки Меладзе профессионал высочайшего класса. Просто, как поет в своей новой группе «Рубль» Сергей Шнуров: «Ничего нового». А в целом, кроме мало уместного в своем пафосе финала, переносящего героев в наше время и в окружение современной разношерстной неформальной молодежи, фильм вполне справился с задачей развлечь, рассмешить и даже местами попытаться подумать о чем-то серьезном. Впрочем, это быстро прошло. Все-таки речь изначально шла о легком фильме к Новому году — он таким и оказался.
«Стиляги» явно слишком хотят быть большим народным кино, чтобы состояться как высказывание. Стартуя в многообещающем формате антисоветского мюзикла, они довольно быстро начинают рулить в сторону конфетной ностальгии, над бунтарской танцплощадкой в полный рост встает призрак оптимистической сталинской музкомедии, а кульминацией истории о нежелании шагать в ногу и вовсе становится сцена массового оптимистического марша — молодые нонконформисты разных эпох до краев заполняют собой Тверскую улицу на манер «Идущих вместе». Самое точное определение этой фатальной стилистической нестыковки, кстати, звучит в самой картине: ближе к концу главный герой говорит перековавшемуся в дипломаты стиляге, что того теперь с трех шагов не отличишь от жлоба. С фильмом Тодоровского похожая сложность. Где-то на глубинном уровне он, наверное, умнее, тоньше и честнее «Старых песен о главном». Но чтобы увидеть это, надо подходить так близко к экрану и вглядываться так старательно — как вряд ли кому придет в голову.
Фильм-удивление, фильм-недоумение, фильм-ошарашенное-почёсывание-в-затылке. Как можно было снять такое достойное с визуальной стороны, но провальное по сюжетной части кино? «Стиляги» — фильм про готов или эмо пятидесятых-шестидесятых. Не будучи приверженцем молодежного радикального течения, вы вряд ли почувствуете к стилягам что-нибудь кроме жалости с примесью пренебрежения. Увы, совсем не фильм-праздник.