Служанка

За два с половиной часа Пак едва успевает выложить на стол все козыри. Голоса ненадежных рассказчиков перебивают друг друга, все герои являются одновременно хищниками и жертвами, каждый выдает себя за кого-то другого, причем за разных людей в зависимости от ситуации.

Превосходное произведение искусств, изящно балансирующее между любовной историей и остросюжетным триллером, драмой и комедией, увлекательным повествованием и чарующей красотой, страстью и ненавистью, болью и наслаждением.

Пак Чхан Ук, взявшись за откровенно изъезженную тематику, не снял «Кэрол meets Олдбой», а сделал тонкий, красивый, чувственный фильм, где на первом плане стоит не «любовь двух непонятых тёток», не эффектные совокупления, а история борьбы за свободу и любовь.

Пак Чхан-Ук облекает свою главную кинематографическую обсессию — «Головокружение» Хичкока — в форму «Расемона» Куросавы, приправляя это блюдо фирменными корейскими специями.

Пак иллюстрирует, во-первых, самыми убедительными сценами однополой любви со времен «Жизни Адель», а во-вторых, всем стилем своего фильма, в котором каждый предмет декораций, каждый узор, каждая ткань источает почти фетишистское томление – бурлящее под условностями, запретами и тиранией патриархального мира.

Пак Чхан-Ук не загоняет сексуальность в намеки, он деликатно и умело выводит ее на авансцену, когда того требует история.

Когда же, наконец, все ружья выстрелят, все враги падут, а волшебный Vladivostok уже будет манить зрителя своими берегами, тут мы наконец и поймём, про что вообще снимал режиссёр.

Лента длится два с половиной часа — и пролетает быстрее, чем иные двухчасовые или даже более короткие образчики. И это далеко не единственное, чем она способна удивить.

“Служанка” похожа на яркую причудливую ширму, прячущую страшные пороки людей, падких на деньги и разврат, по которой тонкой каллиграфической линией написана необычная история внезапной, обескураживающей и всепобеждающей любви.

"Служанка" получилась тихим феминистским гимном, не лишенным мастерской иронии.

Изысканность «Служанки» легко переходит в кич, откровенный эротизм подсвечен иронией, а феминистский пафос слишком нарочит для того, чтобы воспринимать его всерьез.