Пророк

При очевидной артхаусности и вызывающей неторопливости (кино идет два с лишним часа) «Пророк» все же гораздо дружелюбнее к зрителю, чем бесстрастная «Гоморра». Режиссер отменно распоряжается фактурой материала и потенциалом актеров, находит незатертые визуальные образы и смело вводит в сюжет мистико-притчевые мотивы — например, важную роль в фильме играет призрак убитого Маликом зека. Заскучать при просмотре не выйдет: это тот сорт нескучного авторского кино, которое завораживает, как голливудский блокбастер, давая при этом в разы больше пищи для ума. Прямо скажем, не самая распространенная характеристика для ленты, отмеченной склонным к высокохудожественной тягомотине Каннским жюри.

По Одияру, сверхъестественное — необходимый элемент формирования личности, закалки характера в условиях, невыносимых даже для выживания. Становление мужчины (оно же, к слову, занимало режиссера и в его предыдущем фильме «Мое сердце биться перестало») — все равно что трансформация заблудившегося грешника в апостола. Реальные малики чаще всего не выдерживают на нарах и недели, но образ, создаваемый Одияром, претендует на реализм не больше, чем агиографическая литература. Это не портрет — это инструкция по превращению человека из прямоходящего куска грязи в образ и подобие.

«Пророк», несмотря на лишенный пристрастия, почти ­легкомысленный тон, о том же — о том, как выживает бацилла зла, Чужой, покидающий ослабевшее тело, чтобы перебраться в более свежее и сильное. Про это сделан уже, например, «Крестный отец» — но Коппола с Пьюзо прогоняли Майкла через строй нравственных дилемм. Герой же Одиара, симпатичный и незлой паренек, в который раз оказывается не то что выше морали, а как-то вне ее, он изначально пуст и механически впитывает, как губка, то, что его окружает, — языки, манеры, способы ведения дел. С волками жить — по-волчьи выть.

«Пророк» и впрямь нереально хорош и разочарует разве что выкормленное попкорном племя инвалидов умственного труда, для которых количество «бдыщ-бдыщ» на единицу экранного времени является главным и единственным критерием качества криминальной драмы.

Коктейль у режиссера Жака Одиара получился более чем колоритный, а вот монументальная драма не очень-то заладилась. Стремясь добиться максимальной «жизненности», Одиар пускается во все тяжкие самого что ни на есть сермяжного натурализма, и в результате тюремная правда зарезает бритвой и закалывает заточкой художественную достоверность.

Наблюдения Жака Одиара точны и бескомпромиссны, раскрывая всю остроту, допустим, тщательно замалчиваемой проблемы корсиканских сепаратистов. И он искренне стремится донести до зрителя некое предчувствие – о преддверии своеобразной вехи в новейшей Истории. Малик получил громкое прозвище за неожиданно открывшийся дар предвидения событий, и его уход в лагерь мусульман не отдаёт лишь холодным расчётом: «Ты получишь нечто большее: уважение». Пока участь Эль Джебена, по-видимому, окажется сродни судьбе именно стендалевского Жюльена Сореля. Но кто знает: не уготовано ли ему стать если и не великим пророком, то – провозвестником грядущих перемен?