Моя девочка не хочет

Наигравшийся в «новую волну» Кристоф Оноре, кажется, наконец-то созрел до нормальной драмы. Его новый фильм обходится без неожиданных музыкальных номеров, заигрывающего со зрителем монтажа, нелепых смертей и даже почти без Гарреля, который появляется всего в двух эпизодах — то ли в качестве картинки для привлечения внимания, то ли просто как талисман. Однако панорамное видение режиссера по-прежнему на месте. «Моя девочка» — кино не столько о женщине на грани нервного срыва, сколько о семье вообще.

Увлекаясь красивой картинкой и недоумевая, зачем собственно рассказана такая романтичная история, зритель, однако, вскоре понимает глубокий смысл и трагедию жизни главной героини (прекрасной девы Лены). Смысл, который режиссер, практически с первых кадров фильма, пытался донести до всех нас. Смысл, теряющийся в бесконечных молчаливых и часто пустоватых кадрах, но мгновенно угадывающийся в концентрированно яркой аллегории.

Кьяра Мастрояни старательно воспроизводит тип холодной и внутренне противоречивой femme fatale, живущей по принципу "укусить и убежать": в таких ролях блистала Катрин Денев. А Кристоф Оноре добавляет в эту семейную симфонию фольклорный сюжетик про смертельный танец, который разыгрывается в национальных бретонских костюмах: Бретань — родина режиссера, и туда он вывозит на каникулы свою кинематографическую семью. Славно поработать и одновременно отдохнуть, не отказывая себе в удовольствиях, а также соединить вместе буржуазность с антибуржуазностью — это очень по-французски.