Задумывалось ли все изначально так, как в итоге вышло, черт его знает, но скорее всего, беспощадный фатум, постоянно устраивающий Гиллиаму проверки на прочность, можно опять смело вписывать в титры. С его легкой руки волшебник с уставшим лицом, принимаемый за шарлатана, покорно уступает место шарлатану с множеством лиц, принятому за волшебника. Исповедь великого режиссера превращается в эпитафию актеру, так и не успевшему стать великим. О такой, поверьте, можно только мечтать.
Мне понравился этот фильм. Да, пусть там есть явные сценарные ляпы и дыры, но во время просмотра на эти вещи внимание не обращаешь. Просто погружаешься в миры Терри Гиллиама и очень радуешься тому, что старый добрый Гиллиам никуда не делся. Он просто уходил в Зазеркалье, где встретил Харви Руки-Ножницы, испугался и, слава богу, вернулся к нам обратно. Ура!
Фильм сходен с представлением доктора Парнаса и в другом — несмотря на все крякания и проседания, в какой-то момент он просто проглатывает тебя так, что не успеваешь даже выдохнуть, и потом выкидывает наружу со счастливым лицом и полным отсутствием понимания того, что с тобой только что произошло. Это неровное, сумбурное, странное, перекорёженное, совершенно неотразимое и страшно необходимое сейчас своему автору кино.
Кино по своей природе – это уже путешествие в другой мир, даже если смотришь самую реалистическую историю. Но в «Воображариуме...» режиссер посредством магического зеркала доктора Парнаса и обычного киноэкрана сталкивает воображение зрителей с самыми смелыми фантазиями своих героев. Таким образом, получается путешествие в путешествие, двойной аттракцион сознания. Кинематограф Гиллиама является, безусловно, нишевым. На него, как и на Джармуша, и на Озона, и на Триера, ходит свой зритель. Но в данном случае нет грубой, примитивной дележки на артхаус и мейнстрим. «Воображариум доктора Парнаса» - это кино для всех, кто готов противопоставить свою способность мечтать безудержному гению Гиллиама, мастерски возводящему в экранной плоскости свой кинолабиринт. И надо признать, что в этой воображариумной схватке зрителя с экраном режиссер почти всегда позволяет у него выиграть. Но только до следующего фильма.
«Воображариум» имел все шансы выйти самовлюбленной побасенкой про муки пенсионерского творчества. Но внесенные судьбой коррективы придают фильму жутковатую глубину. Мертвый Леджер раз за разом лезет в одну и ту же петлю; вынужденная чехарда со знаменитыми дублерами в итоге выстраивается в безупречную метафору того, как на пути к смерти с человека одна за другой слетают личины: превратившись в волшебном зеркале в Джонни Деппа, герой довольно хмыкает, став в следующем Джудом Лоу, уже немного смущается, финальная же инкарнация — Колин Фаррелл — оказывается самой обидной и смехотворной. Гиллиама принято жалеть за его невезение. Но высшие силы, на первый взгляд действительно поставившие своей целью вогнать фантазера по маковку в землю, может статься, пытаются на свой жестокий манер помочь ему — не дать засахариться, поскучнеть, запутаться в завитушках собственного воображения. В конечном счете вполне может оказаться, что там, наверху, он кому-то по-настоящему нравится.
Пока Гиллиам пытался соткать из своих снов и фантазий живое кинополотно, забегая временами в тематику заурядных творческих мук, смерть Хита Леджера поставила его в весьма затруднительное положение. Трагический уход актера нужно было как-то обыграть, для чего режиссер задействовал Джонни Деппа, Джуда Лоу и Колина Фарелла, в которых герой Леджера, пребывая в зазеркалье, поочередно превращается. Рискованный ход мог привести картину к чему угодно, но вместо того чтобы разбиться вдребезги, словно свалившееся на пол зеркало, «Воображариум» моментально обрел второе дно. Язвительное брюзжание автора по поводу невозможности снять сказку из-за того, что в нее мало кто способен поверить, ушло куда-то на второй план. Многоликость персонажа стала не вынужденной мерой, а отточенной метафорой. В чехарде, полностью состоящей из невразумительных фокусов, вдруг появилась связная история о человеке, который был совсем не тем, кем казался на первый взгляд.
Безусловно, этот ком слеплен мастерами своего дела: вместе с Гиллиамом сценарий писал Чарльз МакКиоун, два с лишним десятка лет назад активно участвовавший в создании «Бразилии» и «Приключений барона Мюнхгаузена». И безусловно, почти каждый из более-менее положительных героев названного тандема, отвоевывающих у здравого смысла пядь за пядью жизненного пространства, может сказать о себе словами мудро-ироничного карлика, ассистирующего доктору Парнасу: «В географическом смысле мы в Северном полушарии, в социальном – на обочине».
«Воображариум доктора Парнаса» – неудачный и при этом один из лучших фильмов Терри Гиллиама. Сырая, неуклюжая, кое-как склеенная штука, «Воображариум» – больше чем кино: это остановка на пути от байки к мифу. Терри Гиллиам всю свою тысячелетнюю жизнь рассматривает замызганную, уже почти непрозрачную стену между волшебством и реальностью с той стороны, куда другие заглядывают лишь изредка. Он сам признает автобиографичность истории о докторе Парнасе и его балаганчике – о фокуснике, который использует настоящую магию и не обновляет декорации, разъезжая по миру с допотопным «волшебным фонарем», в то время как другие собирают кучу денег благодаря хорошему пиару и дорогим побрякушкам. Хит Леджер сыграл страшного персонажа: не только потому, что по сюжету его, практически, достали из могилы, но и потому, что Тони, попав в зазеркалье, полностью меняет лицо. Что заставляет задуматься о поп-культурных посмертных масках, зрительских ожиданиях и о том, как смерть работает над произведениями искусства. Воображариум – аквариум с послушными рыбками, плавающими в сумасшествии, спецэффектах и чистой воды шарлатанстве.
Богатый визуальный ряд ленты, уверенная игра актеров и безграничная фантазия режиссера позволят получить от фильма удовольствие даже тем, кому совсем не близок формат сюрной притчи. Тем не менее, мы бы поостереглись безоглядно советовать «Воображариум» поклонникам «Темного Рыцаря». Эстетика и философия арт-эксперимента Гиллиама резко перпендикулярна жестоким проказам Джокера. Картина сложнее для восприятия из-за умышленно оставленных постановщиком смысловых лакун, которые предлагается заполнить самому клиенту. Кто-то увидит в фильме именно что нового «Фауста». А кому-то это покажется историей о том, что жизнь есть сложный баланс между реальностью и воображением. Или изящным парадоксом о мошеннической природе искусства. Картина легко меняет личины, как и герой Леджера, оборачивающийся то Деппом, то Лоу, то Фарреллом. Какую маску увидите вы — зависит только от вас.
В принципе, те, кого не оставляла надежда, что самое неудачное для Терри Гилльяма десятилетие должен увенчать, в конце-то концов, какой-нибудь опус магнум, уйдут с его "Воображариума" вполне довольными. Фантазия художника, стесненная уже не продюсерским идиотизмом, а некоторой собственной усталостью. Горькая шутка, прозвучавшая по выходе из зала, что в сценах зазеркалья Гилльяму не хватило 3D, точно схватывает суть вопроса. Гилльям, большой, старомодный Гилльям, в общем-то мало поменялся как художник, испытывая публику той же самой магией, что двадцать лет назад. Изменились скорее всего мы, запрыгивающие в то же зеркало уже не с такой охотой.
К сожалению, даже столь трагический и внезапный поворот событий, придавший замыслу особую убедительность и глубину, не позволил постановщику избежать досадных художественных просчётов, типичных для него в новом веке. Изобразительное (хочется сказать «вообразительное»!) решение фильма выше всяких похвал, вызывая в памяти пиршество красок и плоды буйной, почти бесконтрольной фантазии великих европейских авангардистов: Федерико Феллини, Кена Рассела, Питера Гринуэя. Сюжет развёртывается с бешеной скоростью, легко, непринуждённо и вместе с тем – предельно запутан и многослоен, позволяя ощутить на вкус прелесть подзабытой сюрреалистической логики. Но если привыкнуть к эффекту своеобычного эстетического урагана и, следуя совету Козьмы Прутковы, попытаться зреть в корень…
В плане экшена «Воображариум» — сумбурное, несколько однообразное и не очень увлекательное зрелище, волшебное зазеркалье — как рисунки Дали: через пять минут начинаешь зевать. А все потому, что на самом деле жанр «Воображариума» — не сказка, не приключения, не драма. Это метафора размером с фильм, аллегория. Сюжет для аллегории вещь второстепенная, куда важнее жест и символ. Доктор Парнас — это олицетворение художника, которому дана власть погружать человека в мир иллюзий. Проходимец Тони — умение извлекать выгоду из этого таланта, дочка Валентина — простое человеческое счастье, которым надо пожертвовать ради успеха в искусстве, простак Антон — наивное желание помирить все эти противоречия. Для Гиллиама это, понятно, все вполне жизненные проблемы.
От фильма остаётся традиционное для позднего Гиллиама впечатление — о просмотре не жалеешь, и визуальные открытия в фильме есть, и какие-то свежие интонации, и небезынтересные сценарные ходы, а вот в целом фильм оставляет ощущение какой-то тяжеловесной каши, в которой арбуз и свиной хрящик приходится любить одновременно, и люди с такими гастрономическими пристрастиями, наверное, где-то и существуют, но не настолько часто, чтобы прочить фильму успех что в коммерческом прокате, что у эстетствующей публики.
Маг обыденности и погонщик фантазий, Гиллиам хужает с каждым новым фильмом. "Воображариум" продолжил нисходящую кривую его творчества: дивные образы и интригующий замысел в нем шиты, словно белыми нитками, удручающим разноцветьем бессмысленных компьютерных сцен и откровенно скучным сценарием без единого интересного героя. "Воображариум доктора Парнаса" - кино дурное и скучное; искусственное - и его за зеркальной дверью ждет забвение. Но шутка судьбы в том, что в конечном счете творение и его участники поплывут по разным рекам - кто-то сгинет, а кто-то никогда не постареет.