Жажда

Только очень начитанные зрители без труда узнают тут «Терезу Ракен», не самый известный роман Эмиля Золя, погребенный под кучей циничных шуток и мелких ошеломляющих деталей, которые, как всегда у Пак Чен-вука, наслаиваются друг на друга со все возрастающей барочной интенсивностью. Это и триллер, и покаяние, и салон интерьеров, и мелодрама, и летающий цирк. То, как Пак Чен-вук читает Новый Завет, может показаться дикой ересью, радикализмом вар-вара, обнаружившего в Священном Писании параллели с людоедскими обычаями. Но все гораздо сложнее — режиссер, который в детстве так усердно посещал воскресную школу, что чуть не загремел в се- минарию, на самом деле снял абсолютно католическое кино, которое одобрил бы и сам Честертон. Сомнения, смерть, воскрешение, проклятие, благодать, самопожертвование тут даны в приложении к обычному человеку, и это, конечно, крутой миссионерский прием.

Этим броским, странным, иногда раздражающим и, безусловно, будоражащим фильмом Пак нечаянно вписался в нынешнюю эпидемию мэшапов вроде «Гордость и предубеждение и зомби»: история священника-вампира (что само по себе тоже, в общем, мэшап) наложена на нуаровый сюжет «Терезы Ракен» Золя. Наложена не без кровавых швов: трагикомический адюльтер, духовные поиски батюшки, попавшего в западню между верой в Бога и в науку, борьба хорошего человека с собственной природой плюс еще несколько микросюжетов в более чем двухчасовой «Жажде» сплетаются, как змеи вокруг Лаокоона, грозя задушить живую основу фильма. Однако Пак — режиссер настолько яркого (в первую очередь, кажется, комического) дарования, что ему все это нипочем.

Это не брэмстокеровский дракула, и даже не копполовский, и оттого смотреть его менее удобно, но приятно, чему способствует здравая доля едва заметной «чужому» зрителю иронии, присущая всем картинам Пака, наряду с которой соседствует едва ли не избыточный реализм. Если бы дьявол вот так запросто вошел в нашу жизнь, как это было у Томаса Манна, это выглядело бы именно так. На выходе получаем весьма остроумно переложенную с Эмиля Золя и Нового Завета картину о вампире, ирония которой заключается в том, что он в результате оказывается лишним, как для всего современного мира, так и для рассматриваемого фильма в частности.

Получившийся продукт, как и священник-вампир, представляет собой такое же сочетание несочетаемого. С одной стороны — серьезной ревизиией идей, которые Чхан Ук-паку преподавали в воскресной школе. С другой — разнузданного дуракаваляния, пародирующего классику в диапазоне от экранизации французского романа (в основе "Жажды" лежит "Тереза Ракен" Эмиля Золя), до фильмов про вампиров, азиатского ужастика и даже китайского ву-ся: в одной из лучших сцен влюбленные вурдалаки прыгают по крышам на веревочках. Соединить все это в голове, оставаясь в здравом уме, твердой памяти и при хорошем вкусе — задача поистине шизофреническая, так что во время просмотра у вас точно будут серьезные проблемы. Что, впрочем, намного интересней, чем в ином кино, где никаких проблем не возникает в силу его полнейшего отсутствия.