Окись

Чуть-чуть юмора – и была бы у нас новая классика, рождественская сказка, пошедшая синими трупными пятнами. А без юмора «Окись» остается очень странной попыткой снять доведенную до абсурда «Магнолию». Но больше всего фильм напоминает своего героя-трансвестита: слишком пародийно для трагедии, слишком пафосно для пародии. Грудь-то он себе уже сделал, но для достижения полной «идеальности» надо обслужить еще множество клиентов или убить одного Уайтекера.

Производит гнетущее впечатление сам авторский посыл – о том, что жизнь если и не беспросветна, то готовит малоприятные сюрпризы всем поголовно, а возникшие проблемы каждому придётся решать, не рассчитывая на поддержку со стороны, как в сердцах крикнет Чарли один из тех, кого тот умолял выполнить деликатную просьбу. Притом что развязка, которая должна, по идее, развеять мрачные мысли и вселить надежду, кажется откровенно искусственной… Относительная художественная слабость «Окиси» должна бы предостеречь режиссёров от чересчур поспешного создания схожих, сложных и чуть ли не глобальных по замыслу, кинопроизведений!

Из возможной слезоточивой рождественской мелодрамы вышло нечто невообразимое. Сначала непонятно почти ничего, потом между героями обнаруживаются родственные (душевные и кровные) узы, а в последней трети начинается снегопад и все они принимаются рыдать. И как ни стараются, без дураков, достойные лучшей доли Уайтекер с Лиоттой развернуть из своих персонажей человеческую драму, получаются одни обрывки. Больше всех старается Джессика Бил, которая особенно ощущает возложенную ответственность и старается оправдать свое присутствие не только плясками топлес, но и драматическим талантом. Но талант этот самым печальным образом мало кого волнует, включая режиссера.

Фильм вылезает из зрачка Рея Лиотты, стоящего голышом на берегу океана, — судя по татуировкам, часть срока он провел в камере с Максом Кейди. Почему он там стоит? Потому что людям со смертельными болезнями положено стоять на берегу океана и кадр получается на загляденье. Примерно по тем же соображениям чуть позже мы окажемся в ночном автобусе (последнем, случайном), потом в стрип-клубе (магните разбитых сердец), потом в пустом дайнере (приюте неприкаянных), а потом к нам выйдут разведенная официантка, больной ребенок, душевный транссексуал-проститутка, одинокий кукольник, отчаявшаяся стриптизерша, потерявший веру священник, собачка-инвалид — и все вместе станцуют вальс-бостон.