В фильме Жизнь Адель молодая девушка счастливая со своим парнем, но во снах она вечно видит таинственную женщину с синими волосами, которую Адель на днях встретила на улице. На девушку нападает настоящее наваждение и одержимость синеволосой незнакомкой.
Обращать внимание стоит только на это и на то, как эта история воплощена. Как Кешиш работает с актерами, с камерой, как он воссоздает реальность с разных углов, почти не отрываясь от крупных планов.
Здесь можно заметить следы человеческого детства и проследить все чувства в своем зачатке, которые будут преследовать нас на протяжении всей жизни. Трагедия всегда разворачивается один раз: все остальное — ее повторение («Трагедия — это неизбежность», — говорит преподаватель литературы).
Это та физиология, которая красива. Магнетизм от того, что забываешь — это только кино. Кешиш снял настоящую пару в разгаре настоящих чувств. Испытывающим неловкость от интимных эпизодов на большом экране — лучше смотреть это дома
Сила "Жизни Адели" банальна и волшебна, поскольку это фильм о любви. Ничего не может быть тривиальней, ничего не может быть трудней. Они ведь вымирали, фильмы на эту тему.
Посмотрев «Адель», самый яростный противник однополых отношений как минимум признает, что они способны эффектно выглядеть.
"Жизнь Адели" показывает сексуальную жизнь — самую труднопостижимую сферу — в сильнейшей реалистической концентрации. Кажется, мы тактильно ощущаем женскую плоть, чувствуем запах тела, пота — всего того телесного, что сопутствует акту любви. При этом гиперреальность — не самоцель, а часть эстетики, корни которой уходят во французскую "галантную культуру" XVIII века.
Фильм получился действительно волнующим и качественным, а уж какими методами к нему привлечено внимание, вопрос десятый.
Меняются прически, куда-то исчезают благопристойные родители и назойливые знакомые, школьный разбор Мариво превращается в детские стихи, по которым уже сама Адель учит первоклашек читать, приходит и уходит любовь — остается человек в его неизбывном одиночестве
Это не наблюдение за реальностью, но ее тщательная реконструкция со всеми причмокиваниями, мычанием и облизыванием пальцев и столовых приборов. Замена глянцевой эстетики на реалистическую ничего не меняет: те же стереотипы в другом ракурсе. «Посмотрите, какая она живая!» — говорят нам.
Это один из редких случаев, когда героиня проявляет какую-то самостоятельность мысли,— чаще она выступает как пассивное, подчиненное, зависимое, ведомое существо, и неспроста режиссер весь фильм показывает ее спящей с приоткрытым ртом, когда она выглядит особенно беспомощно.
Финал их романа не получается красивым, хотя даже ссоры пронизаны не яростью, но горечью сожаления. Любовные связи крайне редко попадают под микроскоп такой точности – по крайней мере, в кино. Сколько бы ни говорили про телесность этого фильма, главный объект его интереса — душа.
Если бы не мрачноватый и жесткий финал, фильм можно было бы сравнить с британским хитом "Воспитание чувств" на ту же тему взросления и самоидентификации. Но англичане не позволили сентиментальности взять верх над конструктивностью, что сделало ленту приятно оптимистичной и, возможно, более выигрышной.
Слова участников съемок о том, что они не хотели политизировать картину и снимали фильм не о лесбиянках, а о любви вообще, звучат ужасно наивно, хотя благие намерения режиссера тоже, в общем-то, очевидны и принесли удивительные плоды.
Час знойной «нетрадиционной» мелодрамы, десять минут жаркого секса и два часа всяческого занудства.
Не подкрепленная ничем, кроме неоднозначной естественности, лента совершенно не способна удерживать внимание такое количество времени.