Будущее

"Будущее" — фильм по замыслу более сложный, чем "Я, ты и все, кого мы знаем", но гораздо более сентиментальный. Это странный момент: эксперимент, затеянный героями, дал очевидно негативные результаты, оба они в идиотском положении — в работе, в отношениях, во всем. Но тут вступает некий механизм, дающий им второй шанс, а также не заложенный в изначальных условиях высший смысл.

Остановка времени разламывает реальность на две: в одной Софи устраивается в новой жизни, в другой Джейсон пытается вернуть утраченное. В ее жизни появляется компромисс — человек с намеком на внутренний мир, но мужчина, а не вечный мальчик. Его жизнь превращается в петлю, в которой он ходит от двери к двери, пытаясь продавать деревья, и встречает одинокого старика, которым вполне может стать сам через несколько десятков лет. Жизнь Лапы-Лапы и вовсе подвисает. Луна оборачивается говорящей с Джейсоном головой.

Как и в своем первом фильме, Джулай удается сказать новое слово в вопросе о человеческих слабостях, причем звучит оно ясно и свежо. Однако на сей раз ее наблюдения и озарения, иногда поверхностные, но время от времени очень глубокие, сняты с ледяной, болезненной меланхоличностью. Это становится особенно очевидным в последние 30 минут ленты, когда, после причудливой завязки, на зрителя внезапно и безо всякого предупреждения обрушиваются истинные чувства и правда жизни.

Тихая инди-драма в первой части, ко второй «Будущее» словно теряет почву, распадаясь на фракции. Кризис искренности, разочарование в себе, печальная самоирония, конфликтующая с восторгом от собственной уникальности, постельное белье из IKEA, макбуки, ай­поды, фикусы, белые стены — все эти до боли знакомые и милые сердцу вещи трансформируются в набор метафор и символов.

Дурацкая ненавистная работа, скисшая любовь, разрушенная семья — все как положено в инди-драме. Только, в отличие от Солондза, Джулай не видит никакого выхода из этой пошлой рутины. Ее немолодые уже герои, словно чеховские дачники, переливают из пустого в порожнее и искренне надеются, что будущее возможно, а счастье само найдет дорогу в их скромное жилище. Но самое тяжкое тут — душераздирающая откровенность, с которой разыграны все эти сцены из жизни зеленого чая. Нет уж, увольте — любить людей серенькими не требовал даже прохиндей Чичиков!