Джейн Эйр

Выразимся так — если вы думаете, что прекрасно знаете, о чём книжка «Джейн Эйр», и поэтому считаете, что на фильм идти необязательно, то эту точку зрения лучше пересмотреть. «Джейн Эйр» Кэри Фукунаги — отличный ответ на вопрос о том, почему человечество всё время возвращается к одним и тем же историям. Потому что в каждом поколении есть свои таланты, готовые заново пересказывать эти истории так, что они зазвучат словно в первый раз. Вердикт Кочерыжкина - замечательная киноверсия классической книжки, которой решительно нечего возразить

Очередная реинкарнация "Джейн Эйр" прошла очень успешно, бережно и аккуратно перенеся большинство основных постулаты книги на экран и продемонстрировав просто отменную картинку, благодаря чему можно со всей смелостью заявить, что она не просто не ударила в грязь лицом, но и, в какой-то мере, даже подняла планку качества, задав собственные, новые стандарты для дальнейших адаптаций этого бессмертного творения Шарлотты Бронте.

«Джейн Эйр» Кэри Фукунаги не только вписалась в треугольную схему удачной экранизации Бронте (чувственность-актеры-декорации), но и уловила основную идею писательницы. Такой бури эмоций, накала страстей между протагонистами, как при прочтении книги, здесь не было, но изложение этой истории Фукунагой было лаконичным и достаточно увлекательным.

Фукунага чуток выпячивает феминистский посыл романа, и оригинале приглушенный — в русле тогдашних приличий. Впрочем, это сложно считать недостатком, благо Миа Васиковска, идеально подходящая на роль со своей неяркой внешностью, но сильным характером, играет титульную героиню лучше многих своих предшественниц. Страшно сказать, на ее фоне Майкл Фассбендер (Рочестер) порой теряется, несмотря на изрядную харизму и мощное отрицательное обаяние. Отдельно упомянем Джуди Денч в образе миссис Фэйрфакс: добродушие и приземленность ее персонажа четко нейтрализуют повышенный мелодраматизм истории.

В классификации готического романа литературоведа Эдит Биркхэд есть категория «роман напряжения и необъяснимой тревоги» — и это определение как нельзя лучше подходит «Джейн Эйр», сделанной американцем Фукунагой. Поцелуи и цветочки — где-то на периферии, любовь — как медленный ночной кошмар. На фоне редких светлых моментов — выхода Джуди Денч в роли болтливой гувернантки, Фассбендера в белых рейтузах — становится только заметнее, что влюбленные пытаются сражаться не с жестокой судьбой, а с окутавшей их мглой, которая, стоит им на секунду отвлечься, вновь сомкнется над головами.

Тысяча прошептанных обещаний, тысяча случайно оброненных взглядов, растворенных авторами картины во мгле готического поместья, говорят о романе Шарлотты Бронте намного больше, чем болтливые многосерийные предшественники. Но что самое жизнеутверждающее в свежей постановке, так это ее абсолютная отрешенность от любовной коллизии, которую режиссер выносит за скобки.

Берясь за классический роман, Фукунага понимал, что его экранизация станет уже двадцать какой-то по счету, и сохранить остроту интриги удастся едва ли. Именно поэтому к поставленной задаче он подошел с оружием, которым, в принципе, владеет лучше всего: сделал красиво. Начинавший кинокарьеру как оператор, Фукунага продолжил ее теперь как режиссер, в чьем фильме нет ни одного случайного кадра и, в общем, не важно, как смотрят друг на друга герои, важно — как смотрит на них камера.

"Джейн Эйр" Кэри Фукунага – это попытка вновь обратить внимание зрителей на классическое произведение. Пускай, попытка далека до совершенства, но учитывая ту сложность и поистине шедевральность исходного материала, картина молодого режиссёра выглядит абсолютно качественной.

«Джейн Эйр» в прочтении Кэри Фукунаги — не худшая, но, увы, и не лучшая из трех десятков адаптаций готического романа Шарлотты Бронте. В каком-то смысле это практически безупречная британская экранизация: что касается визуального ряда, костюмов и природы, здесь все даже как-то слишком хорошо. Другое дело, что Эдвард Рочестер в исполнении Майкла Фассбендера не очень-то тянет на байронического героя (даже если сравнивать его не с титаном вроде Орсона Уэллса, а, например, с Тимоти Далтоном). А зрителей и вовсе оставили без законного хеппи-энда в эпилоге.

Говоря совсем просто и даже плоско, но при этом не то чтобы неверно, каждая из нас хоть когда-то ощущала себя Джейн Эйр. Эта неумирающая актуальность — причина того, что роман Бронте был экранизирован десятки раз. И ровно она же — причина того, что большинство этих фильмов следует признать неудачными: самопознание Джейн Эйр кинематографу практически не поддается. Теперешняя попытка американца Кэри Фукунаги исключения не представляет.

К числу недостатков новой версии можно отнести то, что довольно невнятно показано становление характера и воли Джейн в сиротском приюте – определяющий момент в развитии сюжета. К числу достоинств – блистательное умение оператора Адриано Голдмана работать с вещами и с ландшафтом. Однако даже эта интенсивная нежность к неодушевленным предметам и состояниям природы не в силах заменить главного – героини, которая сумела бы разомкнуть рамки окружающего универсума и стать с ним наравне. В новой экранизации подобное центральное событие так, по сути, и не осуществилось.

Вместо разбора отношений — чистая беспримесная лирика, когда камера скользит за не находящей места Джейн (Васиковска, конечно, слишком прекрасна для «дурнушки» из книги) или выхватывает красноречиво непокойные тонкие пальцы. Есть еще смешная сцена с пальбой из ружья во время обеда, заигрывание с хоррором в коридорах готического замка и Джуди Денч в роли доброй экономки миссис Фэйрфакс. Можно критиковать поверхностность режиссерского взгляда, но можно и забыть о первоисточнике, представив себе, что это не совсем экранизация классики, или даже экранизация не совсем классики.

Несмотря на все визуальные достоинства новой "Джейн Эйр" (костюмы, прически, декорации, интерьеры, работа оператора), похвалить ее создателей за что-то еще, не такое само собой разумеющееся в костюмной экранизации не получается. Подобно тому, как Джейн Эйр признается, что не может в своих рисунках в точности перенести на бумагу те картины, которые возникают у нее в голове, так и у кинематографистов лишь отчасти получается перенести на экран то, что клубилось в бедовой голове Шарлотты Бронте. Из книги, написанной от первого лица женщиной с тяжелым независимым характером, на основе не лучших жизненных впечатлений, воспитавших в ней неприятную резкость суждений, опять получилась слащавая мелодрама о пользе смирения.